М Еремин - Выдающийся реалист

Следя за судьбой тех, которые страдают, нельзя, по-видимому, сомневаться в том, что непосредственные виновники их страданий - это какие-то прирожденные злодеи. Но Писемский не торопится с моралью. Он приглашает читателя еще и еще раз присмотреться к жизни своих героев, прежде чем делать окончательные заключения.

Ведь когда Задор-Мановский обвиняет жену в обмане и откровенно признается, что не женился бы на ней, если бы знал заранее о ее бедности, то он действует в данном случае в точности так же, как действовали бы на его месте и другие члены дворянского общества. Недаром вся боярщинская "общественность" - от Ивана Александровича Гуликова до предводителя дворянства - признает его правоту и во всем обвиняет его "безнравственную" жену. Владимир Андреевич Кураев вовсе не злодей. Он искренне был убежден, что "пристроил" Юлию так, как это обычно "делается в свете". Правда, заключая этот брак, он рассчитывал, что кое-что при этом перепадет и ему. Но это его не смущает: так на его месте поступил бы каждый. Он всего лишь прилежный блюститель нравов того самого "хорошего" общества, которое он, как и тысячи людей его круга, считает воплощением всего наиболее достойного в человечестве. Неколебимая уверенность Масурова в том, что он приятнейший член общества и образцовый семьянин, основана не на одной только его глупости, - таково мнение всего общества. Бахтиаров ни разу не подумал, как подло он относится к доверившимся ему женщинам, - но разве дворянская мораль не признала безоговорочно право людей его положения жить, ни в чем себе не отказывая? Отличный танцор Сергей Петрович Хазаров и его тесть - унылый хвастун Антон Федорыч Ступицын, "утонченный" Алексей Сергеевич Ухмырев ("Богатый жених") и властная гоф-интендантша Пасмурова ("Старая барыня"), фанфарон Шамаев и губернский лев Батманов ("M-r Батманов") - все они уверены, и не без основания, что действуют вполне в духе общепринятой в дворянском обществе морали. Нити от их губительной деятельности тянутся в самые недра взрастившей их среды.

Может быть, потому жертвы и не знают толком, кого проклинать, кому мстить за свои страдания. Ведь они и сами в подавляющем большинстве заражены той же моралью, что и их мучители, и у них нет сил освободиться от ее влияния. Так в частных судьбах, в дрязгах домашней жизни людей вырисовывается перед читателем жизнь всего дворянского общества.

Именно на эту способность Писемского проникать в самые затаенные утолки жизни указывал в свое время критик-демократ Писарев: "Вглядитесь в личности, действующие в повести Писемского, - вы увидите, что, осуждая их, вы, собственно, осуждаете их общество; все они виноваты только в том, что не настолько сильны, чтобы проложить свою оригинальную дорогу; они идут туда, куда идут все; им это тяжело, а между тем они не могут и не умеют протестовать против того, что заставляет их страдать. Вам их жалко, потому что они страдают, но страдания эти составляют естественные следствия их собственных глупостей; к этим глупостям их влечет то направление, которое сообщает им общество... Нам остается только жалеть о жертвах уродливого порядка вещей и проклинать существующие уродливости"*.

______________

* Д.И.Писарев. Сочинения, т. I, M., 1955, стр. 172.

Но умение понять, что жизнь каждого человека обусловлена жизнью всего общества, вовсе не вело Писемского к всепрощению. Для него было несомненно, что в обществе нет прирожденных извергов и чистых праведников, но он всегда добросовестно стремился различать в обществе правую и виноватую стороны. Для него все дело заключалось в том, насколько личные склонности и влечения того или иного человека соответствуют господствующей морали, господствующим в обществе интересам, насколько человеческое еще сохранило способность пробиваться через кору традиционно общепринятого.

Конечно, все эти Задор-Мановские, Кураевы, Масуровы, Ухмыревы, Шамаевы, Марасеевы усвоили взгляды на жизнь, незыблемые, по их мнению, хотя бы уже потому, что за ними стоят вековые традиции. Но они далеко не пассивно исповедуют эти взгляды. Свое основное право - право жить в свое удовольствие за счет чужого труда - они готовы отстаивать любыми средствами. Причем это право понимается этими людьми весьма расширительно. Присвоение труда крепостных было для них делом естественным, как само существование. Волновало только одно: мало! Мало доходов, мало денег, мужики изленились. С этого пункта начинались поиски средств для приличного существования. Получить наследство, взять приданое, выйти замуж за богача, выиграть, занять, выклянчить, вынудить шантажом - как угодно, только чтобы были деньги!