20. Читатель феноменально зорок. Он непременно заметит и фактическую ошибку, и орфографическую, и прочитает между строк, и домыслит за вас то, что не имелось в виду. Читатель у нас разный, один — доброжелателен, зол, спокоен, ехиден, вспыльчив, вдумчив, другой — рассеян, благороден, злопамятен, мелочен, щедр и прочее, — а журналист один! Чтобы угодить всем вкусам, чтобы потрафить каждому читателю, ни в коем случае не приноравливайтесь к нему. Оставаясь самим собой, вы легче получите общественное признание, нежели будете раздваиваться и растраиваться. Уважение к самому себе и есть уважение к читателю.
21. Внимательно просматривайте почту, вашу «кормилицу», если хотите быть в курсе событий. Какую бы должность ни занимал журналист в газете, он должен считать себя работником отдела писем в первую очередь.
22. По первым откликам вы можете смело судить о характере всей почты, которая придет на вашу публикацию: в массе своей читатель однороден, хоть и многолик. В переписке с ним решительно избегайте так называемых «трафареток» стереотипа. Хоть несколько слов, но напишите от себя. Это важно не столько для читателя, который не всегда разберется, где «трафаретка», а где личное письмо журналиста, сколько для вас: непосредственный контакт с читателем рождает ощущение реальной поддержки, в которой вы часто будете нуждаться.
23. «Если мы возьмем всемирную литературу в ее мощном целом — мы должны будем признать, что во все эпохи в литературе преобладало… критическое, обличительное и отрицательное отношение к действительности, соглашались с нею, хвалили ее только пошляки, литераторы некрупных талантов, чьи книжки уже забыты. Та художественная литература, которой справедливо присвоено имя „великой“, никогда не пела хвалебных песен явлениям социальной жизни. Боккаччо, Рабле, Свифт, Сервантес, Лопе де Вега, Кальдерон, Вольтер, Гёте, Байрон, Шелли, Пушкин, Л. Толстой, Флобер и другие люди этого роста и значения… — никто из них не сказал действительности утверждающее и благородное „да“!» [83] Там же. Цит. по памяти.
Вы хоть и молодые журналисты, но, полагаю, взрослые люди, способные понять: процитированные выше слова М. Горького нам и сегодня не следует забывать, потому что литератор во все времена имеет достаточно оснований для того, чтобы петь не тенором, но басом. Нам (классиками) завещано смело и решительно выкорчевывать из реальной действительности все мерзости и недостатки, не мириться с подлостью, коррупцией, предательством, равнодушием, цинизмом. Нам никогда нельзя становиться людьми, спокойно и холодно относящимися к судьбе своей Родины.
24. Учитесь всю свою жизнь и учитесь всему! (Еще раз процитирую М. Горького: «Лично меня всю жизнь учили и продолжают учить. Учили Шекспир и Сервантес, Август Бебель и Бисмарк, Лев Толстой и Владимир Ленин, Шопенгауэр и Мечников, Флобер и Дарвин, Стендаль и Геккель, учил Маркс и также Библия, учили анархисты Кропоткин и Штирнер, и „отцы церкви“, фольклор и плотники, пастухи, рабочие фабрики и тысячи других людей…» [84] Там же. Цит. по памяти.
Надеюсь, молодым журналистам в этой тотальной учебе, в этом поиске принесут какую-то пользу и мои скромные беседы о мастерстве. Однако, овладев секретами, приемами и методами работы, вы не закрепите все это навечно за собой, если останетесь «теоретиками».
Нет лучшего учителя, чем практика.
25. Профессия журналиста такова, что, каким бы опытом вы ни обладали, с каждым новым редакционным заданием начинается ваша работа с нуля. Ну и что, с нуля так с нуля! И потому последний мой совет: делайте дело . Вы только начните, и реальная жизнь подскажет вам много больше и ценнее того, что вы услышите от других.
Кто ищет…
* * *
Осмысливая и ревизуя в этой книге свой собственный журналистский опыт, я, кажется, понял, как должен был сам работать и каким должен был быть.
1976, 1987, 1999
Школа Валерия Аграновского
Прошло 22 года после первого издания этой книги. Она была вызовом безвременью застойных десятилетий в 1977 году. Она появилась вновь на книжных прилавках в перестроечном 1987 как катализатор гласности. И в 1999 Валерий Аграновский преподносит пресыщенной свободой и вседозволенностью сегодняшней журналистике уроки человечности, порядочности, рассудительности, раздумчивости.
Наша журналистика теряется в суетливости политиканства, реальных и надуманных сенсаций, острой конкуренции Нравственные начала подвергаются жесткому испытанию давлением владельцев и коммерции. Аналитичность уступает позиции информационной торопливости и дешевому компромату. Журналистика утрачивает уважение читателей — самые почтенные газеты теряют лицо и падают тиражи. Конечно, нельзя не видеть успехов новой российской журналистики, ее открытости, откровенности, раскрепощенности, но слишком часто правдоподобие побеждает правду, информационные эрзацы искажают информационную картину жизни.
Читать дальше