Валерий Аграновский - Вторая древнейшая. Беседы о журналистике

Валерий Аграновский родился 2 августа 1929 года в журналистской семье. Его отец Абрам Аграновский работал в ту пору спецкором «Известий», а затем, до рокового 1937, - в «Правде». После того как родители были репрессированы, семилетний Валерий вместе со старшим братом, которому было четырнадцать лет, остались «чеэсирами» (членами семьи изменников родины). Родителям повезло: они были реабилитированы раньше других — в 1942 году. Им разрешили вернуться из Сибири в Москву, а отцу — в журналистику. До своего последнего дня Абрам Аграновский публиковался и умер в командировке от журнала «Огонек», в котором работал специальным корреспондентом.

Трудно быть сыном известного журналиста, но еще труднее одновременно быть и братом замечательного «писателя в газете», как называли Анатолия, когда он по стопам отца пришел в «Известия»; Валерий стал спецкором «Комсомольской правды». Надо сказать, что каждый представитель династии Аграновских умел петь своим собственным, непохожим на других, голосом. Старший в династии по образованию был врачом, его старший сын — учителем, младший — адвокатом.

За спиной Валерия Аграновского уже пятьдесят лет журналистского стажа, если первой публикацией считать статью, напечатанную в 1948 году в журнале «Пионер», когда автор учился на втором курсе Московского юридического института. После пяти лет адвокатства Валерий в 1955 году окончательно ушел в журналистику и семнадцать лет отдал «Комсомольской правде».

В 1965 году В. Аграновский стал членом Союза писателей СССР. Перу Валерия принадлежат многие острые публицистические статьи и очерки в центральных газетах и журналах, социально-педагогическая повесть «Остановите Малахова!», ставшая потом пьесой, которая шла по всей стране. Валерий Аграновский стал автором многих книг: «Взятие сто четвертого», «Лица», «Белая лилия», «Кто ищет…», «Профессия: иностранец», «Капля добра», «Последний долг», «Ради единого слова» и др.

Ныне В. Аграновский ведет персональную рубрику «Сюжет Аграновского» в популярном журнале «Власть» и является консультантом издания «Огонек», а также занимается преподавательской деятельностью, ведет спецсеминар под названием «Основы журналистского мастерства».

Тема нашего разговора — «кухня» журналиста, технология его творчества. Не будем, однако, тешить себя пустыми надеждами: в основе любой творческой профессии лежит талант, отсутствие которого невосполнимо. В журналистике — как в вокальном искусстве: нет голоса, и ничего не поможет — ни знание нотной грамоты, ни микрофон. Прошу понять меня правильно. Я вовсе не намерен отпугивать от журналистики молодых мечтателей. Говоря о необходимости природного дарования, я всего лишь подчеркиваю безусловный примат таланта над технологией в нашей профессии, определяя, таким образом, удельный вес секретов мастерства. Но вместе с тем многие, проявившие способности к журналистике, почему-то попадают в число «несостоявшихся». Почему? Возможно, потому, что их талант не подкреплен техникой исполнения. Стало быть, верно утверждение, что в журналистику надо идти по призванию, которое есть дитя таланта, как верно и то, что одних природных способностей мало: камень, как его ни шлифуй, алмазом не станет, но и неограненный алмаз лишен блеска.

Какие «америки» я открыл? Никаких. Моя задача сводится к тому, чтобы говорить вслух о том, что каждый знает «про себя».

Теперь о мастерстве. Наша профессия, хоть и вторая из древнейших, до сих пор, к сожалению, не имеет стройной и всеми признанной теории. Мы и сегодня еще плохо знаем, что такое журналистика. Форма общественного сознания и средство изменения жизни? Подобно литературе, живописи, музыке, архитектуре, театру и кино — род искусства? Или входит в литературу как понятие видовое, подобно поэзии, драматургии, прозе и художественному переводу? Или, наконец, еще ýже — жанр прозы, стоящий в одном ряду с романом, повестью, рассказом, и этот ряд можно продолжить очерком, фельетоном, памфлетом, статьей, репортажем, эссе? Работы многих авторитетных ученых, посвященные теоретическим проблемам журналистики, при всей их значительности и глубине содержат взаимные противоречия и не дают, увы, полного ответа на поставленные вопросы.

Но наша беда еще и в том, что мы лишены того, что называют «школами». Мы не можем, как вокалисты, похвастать наличием у нас миланской или свердловской оперной школы, классическим или современным направлением.