Армен Гаспарян - Операция Трест. Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.

Но судьба Эфрона была предрешена. Слишком серьезные обвинения были предъявлены ему. И, что самое интересное, небеспочвенные. Уже спустя годы стало известно, что это именно Сергей Яковлевич предупредил генерала Деникина, что его собираются похитить агенты Лубянки. Бывший первопоход-ник, добровольно отказавшийся от всех своих убеждений, так и не смог пожертвовать главным — памятью о первых боях Добровольческой армии. Еще один участник первого кубанского похода, Димитрий Лехович, спустя годы напишет: «Несмотря на все изгибы судьбы, имя генерала Деникина пользовалось большим уважением в широких кругах эмиграции, к его мнению прислушивались. А отношение его к коммунизму оставалось непримиримым. Захват такого противника в принципе соответствовал желанию советской власти, ведь похищение Деникина внесло бы невероятное смятение в ряды эмиграции. Неизбежно явилось бы ощущение, что Москва и за пределами СССР распоряжается судьбой своих политических противников, как у себя дома...»

6 августа 1941 года капитан Марковского полка, талантливый публицист Сергей Яковлевич Эфрон был расстрелян как враг трудового народа и французский шпион. Пророческими

оказались его собственные слова: «Путь к России возможен лишь через самоопределение, через самоутверждение. Отказавшись от себя, от своего опыта революционного и дореволюционного, от своего прошлого, я обращусь в сухую ветвь, которая никогда не привьется к российскому стволу. ..»

Не так давно, к 75-летию начала операции «Трест», в России были выпущены памятные почтовые марки с портретами видных контрразведчиков Артузова, Стырны, Сыроежкина, Пузицкого, Ольского и Демиденко. Казалось бы, выпустили — и ладно. Мало ли какие марки есть на свете! Я видел выпущенные в эмиграции памятные марки Русской освободительной армии и генерала Власова. Но тут есть весьма пикантный момент. Те марки выпускались не государством, а частными лицами. Соответственно, прямого обращения они не имели. Здесь же совершенно другая картина.

На одной из них изображен Григорий Сыроежкин. То есть на знаках почтовой оплаты, своего рода визитной карточки страны, и страны демократической, запечатлен человек, собственноручно расстрелявший заключенного. Говоря прямо — палач. И не какой-то абстрактный, а самый настоящий. Видеть эти марки мне было, прямо скажем, неприятно.

Да, операция «Трест» была организована и проведена блестяще. Да, это классика контрразведывательной работы. Да, можно только преклониться перед профессионализмом Артузова, который сумел обмануть не только всю русскую эмиграцию, но и разведки Франции, Англии, Польши, Финляндии... Да, помнить о «Тресте» нужно. Но вот нужно ли память сохранять таким образом?

Конечно, это философский вопрос. Из песни слов не выкинешь. И если Сыроежкин был видным участником «Треста», то, безусловно, должен быть и на марках. Только вот не нужно было эти самые марки выпускать.

Конечно, сегодня 96% населения страны вообще ничего не знает про «Трест». И для них это просто марки. Но есть ведь и те, кто знает. И для них это очередное доказательство постулата, что Россия — страна с непредсказуемым прошлым. Которое, и сегодня, спустя семнадцать лет после крушения коммунистической власти, по-прежнему несет на себе отпечаток идеологической борьбы. И это самое страшное...

Азеф Евно Фешелевич (Евгений Филиппович) (1869—1918).

Один из лидеров партии эсеров и руководителей ее Боевой организации (БО), секретный сотрудник департамента полиции.

В 1899 году примкнул к «Северному союзу социалистов-революционеров». С 1901 года один из организаторов партии эсеров. Спустя два года фактически возглавил Боевую организацию партии; руководил подготовкой нескольких террористических актов (убийство В. К. Плеве в 1904 году, великого князя Сергея Александровича в 1905 году).

В 1905 году выдал полиции почти весь состав «Боевой организации». В 1908 году разоблачен Бурцевым. ЦК партии эсеров приговорен к смерти, но скрылся.

В 1915 году был арестован германской полицией как «террорист и русский шпион», заключен в Моабитскую тюрьму, где и пробыл до конца 1917 года, последние месяцы — в тюремной больнице. В марте 1918 года освобожден в связи с заключением Брест-Литовского мира. Подал заявление и поступил на службу в Министерство иностранных дел Германии, но скоропостижно скончался 24 апреля 1918 года от болезни почек. Похоронен в Берлине.