Николай Лесков - Еврей в России - несколько замечаний по еврейскому вопросу

Средство против этого самомнения везде одно и то же: это истинное просвещение, расширяющее взгляд до способности совершеннее постигать духовный смысл религий.

Переходим к другим нравственным свойствам современных евреев и не-евреев.

Нравственность одна или не одна, это оставим доказывать ученым в специальных трактатах, а сами для измерения уровня нравственности христиан и евреев воспользуемся тем общим масштабом, который приложим к ним обоим одинаково.

Для христиан и евреев есть одна строго и гениально начертанная линия, равно обязательная для тех и других. Все, что равняется по этой линии, есть безгрешно, безвинно и неосудительно. Это называют рядовою или урядовою нравственностью. Все, что держится ниже этой линии, находится в падении. Тут слабости, проступки и преступления, которые, смотря по глубине падения, унижают в человеке «образ и подобие Божие» более или менее. На самой наибольшей глубине этой бездны образ Божий совсем изменяется и темнеет. В этом положении вера христиан и евреев видит «противника Божия» – сатану. Он «исконный клеветник», который «во истине не стоит».

Вверх над чертою рядовой нравственности начинается безграничная область возвышенного и святого. Здесь царство любви, правды и милосердия. Область эта безграничнее области падения, и подъем на нее труден. Священная поэзия народов в безвестной выси этого пространства без границ чертит всевидящее око. Все, что выше нормальной черты нравственности, есть возношение душ, способных парить над миром и стать превыше мира и страстей. Высоты возможного в эту область подъема мы не знаем пределов, ибо путь туда, по прекрасному выражению поэта гр. Ал. Толстого, «как вечность, без конца».

Общество самое нравственное и образованное имеет право требовать от человека только ненарушения той черты, ниже которой начинается безнравственность. За эти уклонения общество судит людей и наказывает виновных. Насколько оно достигает в этом цели, это другой вопрос. Пушкин указывал слои общества, где вовсе «не карают преступлений, но тайны требуют для них». Однако все-таки о нравственности людей судят только по этой линии.

Зигзаги, которые образуют человеческое уклонение вниз линии нравственности, чрезвычайно разнообразны, но самая линия начертана ясно и с поражающею прямизною. Чертеж этот мы имеем в десяти заповедях, данных на Синае чрез Моисея. По ним доселе судится человек и по ним же будет судим до века. Это относится равно как до христиан, так и до евреев.

Проведем же по этой линии нашего еврея, каким он есть в эту минуту, когда мы им занимаемся, и поведем его не разутого, а в тех самых сапогах, в которых он бегает по торжищам, обделывая свои грошевые гешефты. Он недостоин подойти в этой обуви к купине, пылавшей на Хорй-ве, но помянем сами, «яко персть есьмы», и будем к нему терпеливы.

Первая заповедь, или, как евреи говорят, «приказание Божие», не велит еврею иметь иного Бога, кроме Еговы, и еврей этого держится.

Вторая запрещает иметь кумир и всякое подобие, еврей опять и это исполняет ненарушимо. У него, как и у других темных людей, есть свои суеверные обожания, но число их значительно менее, чем у христиан, и значение их несравненно скромнее.

Говорят, «кумир еврея – злато». Не станем спорить, что в известной доле это справедливо: еврей любит деньги. Но попросим указать нам, кто денег не любит и у каких культурных народов для приобретения их люди не допускают мер унизительных и бесславных? Злато есть кумир, но кумир не исключительно еврейский, а всеобщий.

Третья заповедь говорит о божбе, о клятве, о призвании имени Божия всуе. Да, мелкий еврейский торгаш, конечно, нередко приемлет всуе имя Божие, и случается, что он клянется ложно на суде под присягой. Это очень дурно, но самая частая божба, изумлявшая своим кощунством иностранцев, была замечена писателями, посещавшими встарь Россию, не в еврейских, а в русских людях, среди которых сложилась ужасная пословица: «не побожиться – не обмануть, а не обмануть – не продать». Прошли столетия, давно уже сотлел прах этих божебщиков, приводивших в ужас именитых иностранцев, а кощунственная пословица жива, и, что хуже, жив и обычай, ею выражаемый.

У евреев обмана много, но такой извиняющей пословицы у них нет, и это, может быть, свидетельствует, что нравственность евреев хотя обходится с подобным делом и нечисто, но она, по крайней мере, не сочиняет себе цинического оправдания, как это введено у соседей.