Итак, постараюсь суммировать основные, на мой взгляд, отличия поэзии от прозы.
1) Поэзия, как и проза, оказывает влияние на читателя, слушателя за счет мыслей и чувств. Но дополнительно у поэзии существует еще один канал воздействия – так называемая «музыка стиха» (ритмы, рифмы, аллитерации).
2) Соотношение между чувствами и мыслями в лирической поэзии – по сравнению с прозой – смещено обычно в сторону чувств, т.е. большего эмоционального воздействия на читателя.
3) Если в прозе, как верно отметил Пушкин, главные достоинства – это точность и ясность, то лирическое стихотворение часто отличается некой тайной, недосказанностью. И это придает ему дополнительное очарование.
4) Истинно лирическое стихотворение, даже кажущееся внешне простым, заземленным, непременно содержит в себе нечто высокое, вызывает в душе читателя ощущение полета к небесам.
И в заключение хочу поделиться вкратце своими впечатлениями о современной русской поэзии – как она представлена в московских толстых журналах. Благодаря Интернету теперь можно следить за их содержанием. Так вот, на мой взгляд, их разделы поэзии нынче заполнены в основном тем, что я называю «бормотухой». Иначе говоря, это – словесное жонглирование, рифмованный набор случайных слов, которые можно легко менять местами или подставлять взамен другие. Без всякого ущерба для смысла, поскольку последний отсутствует. Такие стихи не трогают сердца. Хотя, конечно же, это именно мое вкусовое ощущение, у кого-то другого оно может быть иным – о вкусах не спорят.
Часто подобную поэзию называют новаторской, «авангардистской». У военных авангард – это передовой отряд, за которым движутся основные силы. Тогда как в искусстве «авангардизм» – это движение в любую сторону от традиционных форм, используемых данным видом искусства. Ясно, что такое движение не всегда приводит к успеху: справа может открыться новая широкая дорога, а слева – овраг с мусором. Когда-то к такому «авангарду» принадлежали, например, так называемые постимпрессионисты. А теперь я стою в восхищении перед картинами Ван Гога. Другой пример – не так давно умерший американец Уорхолл, который изобразил баночки с консервированным супом, поставив их друг на друга. Шума вокруг этого «творца» было немало. А по мне – типичный «голый король».
В русской поэзии тоже идет постоянное развитие, поиск новых форм самовыражения. Понятно, что Блок писал не так, как Пушкин, а поздний Пастернак – не так, как Блок. Но традиционное присутствие и мысли, и чувства сохраняется у всех этих поэтов – в отличие от многих современных. На сходную тему мое стихотворение (опубликованное в нью-йоркском «Новом журнале», кн. 217, 1999). В нем есть реминисценции стихов Пушкина, Блока, Пастернака – поэтов, столь почитаемых мною... Этим стихотворением и закончу.
Ах, как шествуют важно и грузно,
В небеса запрокинув головы,
По страницам поэзии русской
Короли ослепительно голые.
Что ж, нехитрое это искусство –
На амвон с бубенцами вылезти.
Пустословить без мысли, без чувства,
Перво-наперво позаковыристей.
Пусть их. Вытерпит все бумага.
Шелуха – легковесна, отсеется.
Но, как прежде, шумит Арагва,
Мгла ночная по х о лмам стелется...
Да в некошенном рву стынет тело,
И засохшая кровь под вагонами...
Да все так же февральской метелью
Снег за стеклами пляшет оконными…
Пир в разгаре. Натужное пенье.
Гул речей, бессвязных и выспренных.
И не слышны – сердца биенья.
Много званных, а мало избранных.
(опубликовано в альманахе «Лебедь», № 390, 2004 – Lebed.com)
За последние два века русская литература, как ни одна другая, явила миру много художественных произведений самой высокой пробы. Но и среди них существует для меня некая иерархия. Критерий – простой. Есть хорошие книги, которые с удовольствием прочитаешь, а потом, возможно, когда-нибудь в жизни перечитаешь. И есть вершинные произведения. Их число невелико. К ним через какое-то количество лет возвращаешься опять и опять, каждый раз открывая в любимой книге что-то новое. Список таких книг у разных читателей, конечно, может быть разным. Для меня, например, это «Война и мир», это «Преступление и наказание», «Тихий Дон»... Сюда же отнесу и «Мастера и Маргариту».
Роману «Мастер и Маргарита» Михаил Афанасьевич Булгаков отдал, хотя и с перерывами, последние одиннадцать лет жизни. В сентябре 1939 года ему был поставлен диагноз – гипертонический нефросклероз (когда почки начинают все хуже пропускать и очищать кровь). О гемодиализе, который может на годы продлить жизнь таких больных, тогда и не слышали. Врач по образованию, Булгаков понимал, что означает сей страшный диагноз. Ранее эта болезнь унесла жизнь и его 48-летнего отца Афанасия Ивановича. Сыну было отпущено столько же – он умер 10 марта 1940 года, не дотянув двух месяцев до 49 лет.
Читать дальше