Андрей Столяров - Будущий огонь

Пока такой консенсус устраивает обе стороны.

Другое дело – долго ли он будет существовать?

Современный постиндустриальный мир приобретает странные очертания. Еще недавно его политическая и экономическая география была четко фиксированной. Национальные государства обладали абсолютным суверенитетом над своими ресурсами и являлись – в лице правительств – представителями своих народов в глобальном пространстве. Планетарная структура была предельно простой: мир капитализма, возглавляемый США, мир социализма, возглавляемый, в свою очередь, Советским Союзом, и Третий мир, «геополитическое болото», большей частью, однако, поляризованное по этим осям. Предельно понятны были и правила глобального бытия, выраженные как в международным законах, так и в негласных договоренностях двух сверхдержав о сферах влияния. И хотя эти договоренности и законы время от времени нарушались, внятный структурный баланс, тем не менее, сохранялся.

Ныне вся эта красивая картография принадлежит истории. Главенствующей характеристикой мира стала неопределенность. Прежде всего утратил единство Запад: как-то внезапно, хотя предпосылки к этому создавались уже давно, возникло громадное имперское образование Европейский Союз, по экономической мощи сопоставимое с США и ставшее вполне самостоятельным игроком на международной арене. Затем, опять-таки неожиданно, выступили на передний план такие страны как Бразилия, Индия и Китай, также начавшие претендовать на роль самостоятельных персонажей глобального исторического процесса. Однако этим дело не ограничилось. Помимо классических государств, роль которых была по крайней мере ясна, очень активно начали проявлять себя совершенно новые операторы мировой экономики и политики: региональные (или ресурсные) объединения типа АТФ (Азиатско-Тихоокеанский экономический форум), НАФТА (экономическое объединение США, Мексики и Канады), ЕврАзЭс (объединение ряда постсоветских стран), ОПЕК (объединение стран – экспортеров нефти), международные институты типа ВТО (Всемирная торговая организация), МВФ (Международный валютный фонд), Всемирный банк, а также неформальные межгосударственные ассоциации типа «восьмерки», «двадцатки», Давосского экономического форума и так далее.

Конфигурации этих объединений не всегда четко определены, сферы их деятельности и влияния непрерывно меняются, данная ситуация очень напоминает текучую карту Средневековья, где границы королевств, герцогств, графств, ленных владений мгновенно смещались при малейшем изменении сил.

Причем, если правительства классических государств в известной мере подотчетны соответствующим народам, которые, как считается, делегируют им часть своих прав, то новые «корпорации власти» ни перед какими народами, разумеется, не отчитываются, никакому избранию или переизбранию не подлежат и прерогативы властных решений присваивают себе сами – в зависимости от реального соотношения сил.

Результаты их деятельности вполне очевидны. Явочным порядком, вопреки всем возвышенным гуманистическим декларациям, в мире сформировался «золотой миллиард», представляющий собой экономическую аристократию постсовременности. «Князьями <���нашего> мира являются владельцы и менеджеры крупных транснациональных корпораций, ведущие финансисты, регулирующие потоки мировых денежных средств, интеллектуалы, занимающиеся геополитическим стратегированием, влиятельные политики, сверхбогатые представители творческих, в основном кинематографических и эстрадных, профессий. Постепенно смыкаясь между собой, они образуют господствующую мировую элиту – очень узкую прослойку людей, реально влияющих на масштабные экономические и политические процессы» [44].

Фактически, это и есть новая цивилизация. Только локализована она не географически, «на плоскости», а строго функционально, «по вертикали». Ее представители в виде «национальных элит» есть в каждой стране, однако ориентированы эти элиты именно в глобальный мир.

Вот эта новая социальная страта, по своим характерным параметрам напоминающая аристократию Средневековья, эта новая транснациональная общность, связанная глобальными корпоративными интересами, и присваивает себе б о льшую часть мирового дохода, рассматривая всю остальную часть человечества как обслуживающий персонал, как обобщенный и обезличенный трудовой ресурс, необходимый для производства материальных благ.