Павел Мельников-Печерский - Белые голуби

Катерина Филипповна Татаринова урожденная Буксгевден, основательница хлыстовского корабля в Михайловском дворце, совратилась в хлыстовщину из лютеранства в западных губерниях (Гродненской и Виленской), где муж ее, служивший в военной службе, стоял с полком. Племянник ее мужа (сын его сестры), поляк, майор, а потом статский советник Мартын Степанович Урбанович Пилецкий, находившийся в корабле своей тетки, был из Гродненской губернии. Вдова майора польской службы Анна Франц, находившаяся в том же корабле, была из Виленской губернии Еленский был оттуда же: ближайшие его родственники владели имениями Гнилушки и Великий-Двор в Виленском, Окнисты в Вилькомирском, Резге в Ковенском уездах и другими. Может быть, Еленский еще на своей родине вступил в сектаторское общение с названными лицами и одновременно переселился с ними в Петербург где сошелся с Ненастьевыми, а посредством их и с Кондратьем Селивановым, и затем сблизил Веру Сидоровну Ненастьеву со своею теткой Татариновой.

Не далее как в 1867 году все иноки Святогорского монастыря Харьковской епархии, считавшиеся самыми благочестивыми и набожными, оскопились.

То есть хлыстовско-скопческое общество.

Здесь разумеются не таинства церковные, но тайны хлыстовско-скопческих кораблей.

Стало быть, большинство в хлыстовско-скопческих кораблях было безграмотно.

Хлыстовско-скопческое выражение, означающее людей, приходящих в восторженное состояние и пророчествующих на радениях.

Явно, что Еленский разумел не одних оскопленных, но вообще хлыстов.

То есть 1804 года, когда Еленский подал свой проект.

«Воспоминания Ф. Ф. Вигеля» в «Русском Вестнике» 1865 г. № 2, стр. 447.

Талызине, Стемасе, Ичикове, Карталеевском, Гарте, Шерапулине и Борисовом.

Это называлось «подавать покров». Платок отца-искупителя скопцы называли «покровом».

Крестьянин Иван Андреянов в донесении, поданном императору Александру Павловичу в 1825 году, говорит: «Когда отец-искупитель благословляет какого-либо скопца на должность учителя, то служащие отцу-искупителю дают благословенному с головы его волосы… Я привез с собой в Петербург несколько волос с головы искупителя, мне дал их учитель мой Алексей Иванов в знак великого подарка. Несколько же волосков с головы учителя моего (Алексея Иванова) дала мне крестьянка, пророчица скопцов. Люди божьи такие волоса принимают с великим уважением и называют таковые «частицами живых мощей» и хранят у себя с бережливостью». В 1827 году возникло в Суздале дело о монахине Паисии. У нее в келье найдены были волосы и обрезки ногтей, тщательно сохраняемые. По производившемуся вследствие дела о Паисии разысканию, в Москве был обыскан дом купчихи Анны Афанасьевны Подкатовой, где бывали скопческие собрания и где перед тем жил наставник, скопец Ларион Подкатов, и цеховая Анна Ивановна пророчица, бывшие в сношениях с монахинею Паисиею. Во время обыска и здесь были найдены обрезки ногтей и волос. Подкатова и Иванова сказали, что волосы и ногти остались у них в воспоминание отца Лариона Андреевича Подкатова, тогда уже умершего. Тут же найдено было шесть гусиных перьев, очиненных без раскепа и загнутых крючком, коих употребление неизвестно, четыре пряжки, особого рода нож, шесть склянок с примочками («Дело департамента общих дел министерства внутренних дел 1829 г., № 26). Дезертир Будылин в своем объявлении показал, что все почти скопцы имеют у себя полученные от отца-искупителя волосы, которые сохраняют на крестах в ладонках и в сундуках, и почитают за великую святыню («Дело того же департамента» 1829 г., № 81). Тамбовской губернии, Усманского уезда, в 1829 году, при обыске дома солдатки Дарьи Григорьевой Чулковой, принадлежавшей к скопческой секте, найдены человеческие волосы, аккуратно завернутые в бумажку и хранившиеся в деревянных небольших складнях. При осмотре же в домах живших в городе Усмани девок, Матрены Чулковой, Надежды Мартемьяновой, Авдотьи и Надежды Трубниковых (из них Надежда Ивановна Трубникова, по показанию Будылина, была наставницею или пророчицею), найден в сундуке кипарисный тельный крест, а при нем привязаны ладонки, к которым были зашиты седые волосы и два маленьких кусочка ладана («Дело того же департамента», 1829 года, № 107). У скопцов Псковской губернии, Опочецкого уезда, в 1829 году найдены были волосы и ногти, которые они носили на шее при крестах. Тамошний скопческий учитель Захар Григорьев показал, что волосы и ногти достались ему в знак памяти от бывшего наставника скопцов Селиванова, жившего в Петербурге, в доме Кострова, а потом сосланного в Суздаль. Чиновник XIV класса скопец Федор Васильев показал, что волосы и ногти дал ему петербургский скопец Андрей Костров, с тем, чтоб их носить на шее, при кресте, ибо, по уверению Кострова, они от мощей Александра Невского («Дело того же департамента», 1829 года, № 148). Воронежского уезда, у солдатки Емельяновой и у других женщин, состоявших в скопческой секте, в 1836 году найдены узелки с ладаном, воском и какими-то корешками («Дело того же департамента», 1836 г., № 270). При осмотре в начале нынешнего года дома моршанского купца Максима Плотицына, «скопца неоскопленного», найдены были завернутые в бумажку седые волосы. Калужский священник Иван Сергеев, бывший в переписке с Кондратьем Селивановым, в своем «Изъяснении раскола, именуемого христовщина или хлыстовщина», говорит: «Есть у них высочайший учитель, а он имени и в письмах своих никому не объявляет. Последователи его зовут «государем», «батюшкою», «богатым гостем», купцом, торгующим бесценным товаром, то есть словом божьим, «рекою Доном». От него происходят все пророки и учителя. Оный «батюшка» всегда пребывает в одном из первых городов, к нему со всех сторон съезжаются просить благословения. Он оделяет крестами и дарит иконами, отсутствующим же посылает сухарики, коими будто сам питается, просфоры, баранки и воду святую. Употребляют все сие как святыню».