Александр Горянин - Традиции свободы и собственности в России

* * *

Не хочу быть неверно понятым. Вышесказанное не содержит утверждения, будто историческая Россия была государством, где права собственности и экономическая свобода были на замечательной высоте. Утверждается следующее — не больше, но и не меньше: (а) тезис о «неполном» или «условном» характере собственности в России нелеп, ибо не согласуется с известными фактами; (б) вопрос о правах собственности и экономической свободе в России, как и вся ее хозяйственная история нуждается в куда более глубоком, чем доселе, изучении.

Как нуждается в изучении и истинное историческое лицо той части русского общества, которая в трудные для отчизны времена твердо принимала сторону власти. Как либеральные, так и советские историки всегда на цыпочках обходили тему умонастроений лояльного и патриотического большинства, делая исключение разве что для Кузьмы Минина да нескольких героев Отечественной войны 1812 года.

Если существование таких умонастроений не выходило замолчать совсем (упоминая, к примеру, всеобщее возмущение, вызванное в сентябре 1836 года «Философическим письмом» Чаадаева в журнале «Телескоп»), советские историки отделывались от них бранными ярлыками. Что уж говорить об оценках реакции национальной буржуазии, среднего класса и вменяемой части интеллигенции на суицидную тягу студенческой молодежи (птенцов Некрасова) второй половины XIX века к революции. В частности, советские учебники объясняли, что студенческие демонстрации разгоняли, начиная с 1860-х, «озверевшие охотнорядцы» (если речь шла о Москве), «черносотенные лабазники» и так далее. Давно пора уточнить: «лабазники» и охотнорядцы были патриотически настроенными представителями русского малого бизнеса. Им не нужны были потрясения и социальные эксперименты. Увы, в 1917-м они оказались бессильны перед «вооруженной молодежью» — пьяными дезертирами, наводнившими Петроград и Москву.

* * *

Чтобы вполне закончить с книгой Пайпса «Россия при старом режиме» остается добавить следующее: в ее издании у нас было примерно столько же смысла, как в переводе на иностранные языки зеркальных образчиков советской исторической и политической мысли времен холодной войны, посвященных Европе и Америке. Чтобы стало понятно, о чем речь, приведу несколько названий: Блюмин И.Г. и Дворкин И.Н. «Миф о “народном капитализме”» (М., 1957); Некрич А.М. и Поздеева Л.В. «Государственный строй и политические партии Великобритании» (М., 1958); Сапрыкин Ю.М. «Социально-политические взгляды английского крестьянства в XIV-XVII вв.» (М., 1962); Резников А.Б. «Первая классовая битва пролетариата: Англия, 1842 год» (М., 1970); Кертман Л.Е. и Рахшмир П.Ю. «Буржуазия Западной Европы и Северной Америки на рубеже XIX-XX веков» (М., 1984); Штейнберг Е.А. «История британской агрессии на Среднем Востоке» (М., 1951); Белащенко Т.К. «США: 200 лет — 200 войн» (М., 1982). Хотя, бьюсь об заклад, во всех этих книгах можно найти любопытные мысли, цифры, цитаты и ссылки. Как и у Пайпса.

О русском экономическом поведении

Даже несмотря на знаменитую российскую бюрократизацию, идущую с Петра I, экономика и частная воля чем дальше, тем все в большей степени двигали жизнью Российской империи. Именно поэтому ее управленческий аппарат мог оставаться, с точки зрения привычных нам мерок, микроскопическим, а затраты на управление, вплоть до 1917 года, — не удивление низкими. С учетом исполинских размеров страны и малочисленности администрации, эффективность управления просто поражает. В справочнике «Весь Петроград» за 1916 год поименное перечисление всех без исключения государственных чиновников столицы империи с именами и отчествами заняло 79 страниц. При этом больше всего места занял персонал не собственно ветвей власти, а многочисленных обществ, театров, музеев, библиотек и прочих заведений (вроде Ботанического сада) с приставкой «Императорский», включая всю Академию наук и ее учреждения, персонал всех русских посольств и консульств во всех странах, всех государственных банковских учреждений, таможен, торговых палат, полицейских участков столицы, казенных предприятий, городского управления (включая ремесленные училища, богадельни и водопроводные станции), аппарата судов и прокурорского надзора, персонал таможен, вокзалов, товарных станций, геологических и изыскательских экспедиций. И нигде не забыты бухгалтера, канцеляристы, чертежники. И все вместе уместились на 79 страницах, где немало места занимают адреса, телефоны, названия должностей, приемные часы, описание границ полицейских участков и прочая информация. Известен ли другой пример столь экономной власти?