Александр Горянин - Традиции свободы и собственности в России

Пикник на обочине

Если вплоть до 1941 года могло показаться, что советский проект предусматривает появление чего-то вроде «меритократии» — то есть сословия людей, привилегированных благодаря своей полезности обществу, то после войны стало ясно: ничего такого ждать нечего, рабочие будут получать больше инженеров. Исключение было сделано лишь для академической верхушки. Основные же привилегии, если говорить об интеллигенции, достались так называемым творческим работникам.

В течение сорока лет (1945-1985) основная часть советской технической интеллигенции довольно быстро росла количественно. Она создала все, чем гордился СССР — ракеты, космические корабли, луноходы, первую в мире атомную электростанцию, первое судно на воздушной подушке, первый экраноплан, молекулярную генетику, лазерные технологии. Она (очень по-русски) так и не научилась делать простые, заурядные, но столь, увы, необходимые вещи. Иногда ее капельку баловали, но особенно забываться ей никто не дал бы.

В книге главного конструктора ракетно-космической системы «Энергия» Б.И. Губанова «Триумф и трагедия „Энергии“» читаем: «Вспоминается, в конце 1960–х годов в КБ „Южное“ решили образовать садовое общество с участками по шесть соток… Кто–то превысил высоту сооружений, построил дом с мансардой — жилая комната под скатом крыши. Потребовали от академиков, докторов наук и просто ракетчиков привести их в соответствие с требованиями, установленными на местах. Рушили „вторые“ этажи, так как не подвергалось сомнению, что чердаки могут быть использованы для сдачи внаем…». Для сдачи внаем, какой ужас. У советского человека не может быть корыстных побуждений. В СССР секса нет! Унижали тех, кого должны были носить на руках. Были люди, которые так и не смогли забыть это оскорбление (если бы оно было единственным!), и в начале 90-х при первой же возможности уехали на Запад.

Чуть получше, чем остальным, было жителям закрытых научных городков: там всегда имелась в продаже колбаса трех сортов.

Власть так пристально приглядывала за писателями, кинематографистами, композиторами, артистами и подобной на 99% ручной публикой, почитая их за людей опасных, что проморгала куда более важные вещи.

Она проморгала чрезвычайно быструю и, казалось бы, недостаточно подготовленную предшествующими десятилетиями идейную и интеллектуальную трансформацию российского общества (читай: интеллигенции) на закате советской власти.

Советская власть рухнула не по экономическим или внешнеполитическим причинам, как часто уверяют, а потому, что стала постылой большинству активного населения СССР, большинству интеллигенции, и в решающий миг у нее почти не оказалось защитников. Недалекая, эта власть была уверена, что ей ничуть не страшны интеллигентские разговоры на кухнях и «самиздат». Она не учла долю людей умственного труда в СССР (31,2%, согласно переписи 1979 года и близко к 40% десять лет спустя). Она не учла, что разъедающий скепсис имеет свойство очень быстро проникать во все социальные и образовательные группы.

К середине 80-х в интеллигентной среде стало признаком безнадежной тупости не выражать презрение ко всему советскому — даже к тому положительному, что, без сомнения, имелось в СССР в науке, производстве, социальной сфере, образовании: уж слишком тесно все это переплеталось с советскими несуразностями и фальшью. Люди никогда особенно не верили официозу, а к 80-м годам неверие стало тотальным. Даже вполне правдивые утверждения советской пропаганды воспринимались как «обычное вранье». Члены КПСС рассказывали «антисоветские» анекдоты, слушали зарубежное радио и беззаветно верили ему. На подобные настроения сложилась мода, а мода — это сила, противостоять которой почти невозможно.

Устранение Горбачевым цензуры равнялось устранению фактора страха. Получившие же свободу СМИ быстро помогли обществу осознать степень его единодушия в желании избавиться от всего советского. Дальнейшее известно. Коммунистическая власть уже ничего не смогла противопоставить полумиллионным демократическим демонстрациям в Москве (почти стопроцентно интеллигентским) и многотысячным в провинции. Остальное доделали первые же свободные выборы на фоне пустеющих прилавков. СССР утратил легитимность в глазах собственного населения и, как следствие, рассыпался при почти полной его безучастности. Так интеллигенция сокрушила коммунизм.

«Новые люди»