Яков Кротов - Военная Россия

Единоначалие вовсе не исключает соревнования, даже поощряет его. От конкуренции экономической или от карьеризма внутриармейская отличается коллективизмом. Карьеризм тут вызывает жесточайшее неприятие. Конкурируют полки — а если речь идёт о стране-армии, то конкурируют учреждения, министерства, организации. Цель конкуренции — не прибыль и не самоутверждение, а завоевание похвалы начальства. Конкуренция осуществляется не через производство и творчество, а через разрушение и уничтожение. Начальство поощряет рознь и ненависть между своими подданными-военными. Это позволяет и в отсутствие войны поддерживать боевой дух и навыки убийства. При этом взаимное истребление носит игровой характер, — такова природа «неистребимости» российского чиновничества со всей его коррумпированностью. Это не «чиновничество» — это штаб, это гвардейские дивизии, спорящие с армейские и между собою за первенство, и т. п. Это не коррумпированность — это нормальное для страны-армии прокормление себя грабежом. Солдат должен выполнять приказ любой ценой, и если для форсирования реки нужно бревно, он разрушает весь дом и берёт это бревно, а не рубит дерево. С точки зрения нормальной — гражданской — психологии страна-армия и её члены всю жизнь только и делают, что разыскивают и режут куриц, которые несут золотые яйца. Это не потому, что солдатам приказано разыскивать золотые яйца. Им приказано организовать омлет на завтрак, а яйца ищут, какие есть. Просто куры, которые несут обычные, не золотые яйца, быстрее убегают. Побегайте, когда у вас в желудке злиток золота!

Единоначалие поощряет не только конкуренцию, но и карьеризм (хотя его никто не любит, но все его практикуют). Единый начальник поощряет критику — разумеется, не в свой адрес, а в адрес всех прочих. Вера в доброго царя — отнюдь не инфантилизм, если только не считать всех солдат детьми. (Солдаты не прочь — хороший командир "отец солдатам", и царь — "батюшка"). "Жалует царь, да не милует псарь", — это характерное отношение фронтовика к тыловику, полевых офицеров к "штабным крысам". Ругань в адрес всевозможных бесчинств в министерствах — это ежедневный ритуал, скрепляющий единство армии и главнокомандующего. Русские цари чехвостили своих генералов с таким же энтузиазмом, как русские солдаты. В советское время этому способствовало то, что формально диктаторы носили скромные титулы заведующих канцелярией ЦК ("секретарей"). Они могли спокойно делать вид, что не они назначали премьеров и министров. В правление же пост-советских диктаторов этот обряд приобрёл уже совершенно иррациональные черты: президент обличал "руководство страны", которое всё было покорным исполнителем его распоряжений. Тем не менее, ритуал соблюдался и даже, как это обычно и бывает с ритуалами, утратившими даже видимость реальности, совершался с подчёркнутым энтузиазмом и частотой. Разумеется, принципиальная критика единоначалия (самодержавия, "диктатуры пролетариата", "вертикали власти") каралась и карается быстро и с демонстративной жёсткостью. Даже к конкурентам, желающим захватить трон, власть относится спокойнее, чем к тем, кто предлагает трон упразднить.

Главком Военной России оказывается в точности подобен римскому принцепсу (императору). Начиная с Юлия Цезаря, главы Римской империи, вожди прежде всего военные, назначались (оформлялось это как усыновление предыдущим принцепсом). Престол не наследовался. Сходство и в том, что культ личности главнокомандующего неизбежен при его жизни так же, как неизбежно осквернение его памяти после смерти. Даже мёртвый не должен конкурировать с живым главкомом.

История России начинается в конце XV столетия. Отчасти это произошло, потому что монгольская империя ослабла настолько, что перестала контролировать русские земли. Не менее важной и, более того, положительной причиной стало желание русских создать свою империю. Империализм отличает Россию от Белоруссии и Украины.

Факт рождения в XV веке как империи Россия после 1917 года осмыслила для себя как факт преображения «Руси» ("Киевской Руси", "древней Руси") в "централизованное государство". Сама идея, что "централизованное государство" есть некое особое явление, есть идея империалистическая, видящая себя «центром», а весь остальной мир — периферией, потенциальной своей частью, несовершенной именно в силу оторванности от «центра».

Несколько освободившиеся от империалистического гипноза историки XIX века создали концепцию, согласно которой в истории российской Церкви переломным моментом была борьба «осифлян» и «нестяжателей». Исследования ХХ столетия показали, что такой борьбы не было и что взгляды Нила Сорского, Иосифа Волоцкого и их учеников не различались хотя бы так, как различались взгляды либеральных и консервативных националистов России XIX века. Вера в мнимое противостояние «добрых» и «злых» православных была, впрочем, движением к освобождению от имперского мифа.