Александр Прасол - Япония Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере.

При таком внимании к деталям церемониала и стремлении наполнить их философским смыслом, малейшие расхождения в трактовке чреваты расколом и обособлением инакомыслящих интерпретаторов.

Современный чайный домик.

Набор для чайной церемонии.

Это относится не только к деталям церемониала. В 1967 году, почти на пике популярности «японизма» (нихондзинрон), в Токио прошел 13-й симпозиум Всеяпонского научного общества психологического анализа (Нихон сэйсин бунсэки гаккай). Главной и единственной темой дискуссии на симпозиуме стало содержание категории амаэ. [2] Склонность без стеснения пользоваться добрым к себе отношением со стороны других людей. Не имея особенно глубокого философского содержания, эта категория к тому же не является и исключительно японской, она присутствует, вероятно, во всех мировых культурах, но не имеет отдельного названия и не выделяется в зарубежном японоведении. На симпозиуме разгорелась жаркая дискуссия, в результате которой оппоненты обвинили друг друга в полном в полном непонимании смысла категории амаэ (Дои, 65), что, вообще говоря, маловероятно.

При извечной тяге японцев к фракционности и делению на «своих» от «чужих» такой подход делает неизбежным появление множества школ и направлений, не признающих друг друга. Что и наблюдается сегодня в любом виде деятельности, будь то буддизм или конфуцианство, борьба сумо или боевые искусства, чайная церемония или икэбана.

Японский пейзаж.

Стремление к простоте форм прослеживается во многих сферах японской жизни. Например, национальная японская музыка не является видом искусства в его западном понимании. Она проста по гармонии и служит для оформления сценического действия. Музыка сопровождает и создает фон для восприятия читаемого актерами текста или сценических телодвижений, выступающих основным выразительным средством. Контекстуальный характер музыкального оформления и отсутствие собственной художественной значимости затрудняют его восприятие иностранцами. Широко известное в европейской культуре понятие «программная музыка» до недавнего времени вообще не было знакомо японцам, не знали они и сложной оркестровой полифонии.

Японская вокальная культура тоже довольно специфична. Она строится на использовании среднего голосового диапазона и отличается отсутствием высоких и низких тонов. Традиционный японский вокал не знает ни сопрано, ни баса. Такая манера пения демократична и доступна многим, это не высокое искусство для избранных, а рядовой способ отдохнуть и развлечься. Японские певцы никогда не стремились продемонстрировать мощь голоса и широту его диапазона. Хороший певец в Японии — это человек с музыкальным слухом и выразительным средним диапазоном. Наверное, поэтому за японцами закрепилась репутация поющей нации. Такого количества караокэ, как в Японии, нет больше нигде в мире. Гостиницы, бары, специальные салоны, туристические автобусы… Желающий спеть под аккомпанемент «пустого оркестра» может сделать это где угодно, было бы настроение. Словно подтверждая репутацию поющей нации, японское телевидение регулярно организует всевозможные вокальные конкурсы, в которых участвуют самые обычные люди, не обязательно отмеченные особыми способностями. Уровень исполнения на этих концертах иногда настолько демократичен, что не в каждой стране рискнули бы транслировать их по телевидению.

Индийская храмовая архитектура и скульптура, пришедшая в Японию через Китай и страны Корейского полуострова, изначально имела довольно сложные формы. Примером может служить тысячерукая богиня милосердия Каннон. Однако собственная трактовка японцами пространственной композиции и храмового убранства отчётливо обнаруживает стремление к упрощению. Пустые просторные залы и переходы из некрашеного дуба, минимум убранства и храмового инвентаря неизменно удивляют привыкших к пышности церковного ритуала христиан. Представители высшей самурайской знати эпохи Токугава жили в замках и усадьбах, удивлявших своей простотой и аскетизмом. Французский дипломат писал, что «однообразное убранство дворцов Эдо носит на себе печать благородной простоты», а «публичные здания и резиденции даимё (удельных князей. — А. П.) убираются на Новый год почти так же, как дома простолюдинов» (Гюмбер, 255).