Лев Прозоров: О фэнтази "западной" и славянской

Недавно перечитал, в общем-то, читанную уже статью Крылова о «славянской фэнтези» ( http://tinyurl.com/y9ptb9). Почти один в один повторяя размышления небезызвестного пана Сапковского о западной фэнтези, как новом воплощении Артурианы, Крылов обогащает их дополнениями в виде восточной фэнтези, как мифа Шаолиня, и выдвигает свою концепцию «русского мифа». Не знаю, почему, но тут у наших национал-патриотов всегда бывает какая-то запинка — про Запад и Восток они пишут еще сносно, но когда речь заходит про Россию, то хоть идолов выноси, честное слово. Крылов пафосно рисует картину «России между Европой и Азией», с одной стороны, вынужденной постоянно обороняться от степных варваров, с другой — морально задавленной изначально заданным превосходством «ее Высочества развитой культуры», существовавшей де и тогда «на Западе». Причем воплощением этой самой западной культуры — кто не читал, ни за что не угадает — является… Византия.

Попрошу аудиторию выбраться из-под столов. Студенту Крылову двойка по истории и кол по географии. Византия находится на Юге, а не на Западе. Что до любезной Крылову и его заединщикам «России», которая «между Европой и Азией», то она возникает в таком качестве во времена, когда никаких половцев с печенегами уже нет в помине, а Византия либо находится при последнем издыхании, либо отсутствует, как факт. Русь времен половцев, печенегов и процветающей Византии никоим образом не была «между Европой и Азией». Она была самой обыкновенной Е-вро-пой. Таковой она воспринималась на Западе — судя по тому, что католические владыки Франции и Англии, не говоря уж про «датчан и всяких прочих шведов», никоим образом не чурались родниться с князьями Киева и Владимира, которых — в отличие от образцовых католиков, правивших Польшей и Чехией, почтительно величали в западных хрониках «королями», русские витязи участвовали в рыцарских турнирах, Новгород входил в Ганзу и немецкие купцы спасали его население во время голода, «Илья Русский» становился героем нижненемецких рыцарских поэм XI века, отнюдь не отрицательным, и так далее, и тому подобное. Соответственно, и русские относились к западным народам, как к своим — В.В. Долгов указывает, какое огромное внимание уделялось православной, провизантийской церковью агитации против «западных христиан» — что говорит о существовавших в народе симпатиях к «латинянам». Былины, в которых герои насмерть — «руби ты и старого и малого, не оставь поганых и на семена» — рубятся с азиатскими «погаными», и женятся на девицах из земли «ляховицкой», «политовской», «поморянской» и даже «тальянской», а так же охотно отдают дочерей за женихов из-за Варяжского моря, подтверждают существование таких симпатий. Надо сказать, что никакого преклонения перед Византией в былинах нет и близко. Напротив, правительница византийского Херсонеса-Корсуни, Маринка Кайдаловна, то и дело пытается погубить русских богатырей, а русский князь, взяв ту самую Корсунь, отдает дружине приказ начисто истребить ее население. Что до Царьграда, то древнейшая дошедшая до нас запись былины, «Богатырское слово», именно Царьград и его «Констянтинов Боголюбовичей» обвиняет в натравливании на Русь степных «идолищ поганых» — надо отметить, что это глубоко историчная деталь.

То есть у патриотов в очередной раз сильнейшие нелады с родной историей и народной культурой. Поэтому все попытки исходя из этой априори ложной схемы выстроить «русский миф» выглядят натужно неубедительными. Разумеется, «Россию» опять сравнивают с «березкой» («Запад» же — могучий дуб, злодейски перехватывающий у бедняжки солнечный свет и губящий ее своей тенью, безо всяких-де злых намерений, «это даже не борьба за существование — просто физика»). Если что и походит на выморочную, рахитичную березку «без ветвей», то это построения Крылова. Тут все не в тему, даже выбранные символы — русы поклонялись именно дубу, береза же — символ дешевой, лубочной подделки под русское советской эпохи, не зря же «Березками» назывались валютные магазины для интуристов и валютный «ансамбль песни и пляски» под управлением еврея, папы Бори Моисеева. Современники — кстати, католические монахи с «Запада» — скорее сами выглядели подавленными величием стольного Киева, «соперника Константинополя». Вполне объективные в данном вопросе мусульмане — арабы и персы — сообщали, что «у руссов (язычников! — См.) множество городов», у Византии же признавали за города только пять, считая остальные «огороженными деревнями».