Артуро Перес-Реверте: С НАМЕРЕНИЕМ ОСКОРБИТЬ (1998—2001)

Впрочем, дело не в этом. Куда важнее, что гуляя по замку и наслаждаясь суровой гармонией башен и стен, мы случайно отыскали экспозицию, посвященную четырехсотлетию со дня смерти Филиппа II. Завороженные, мы долго бродили среди огромных фолиантов, картин, доспехов, распятий и монет, свидетелей той удивительной эпохи. Эпохи, когда Испания или Испании, как говорили в то время, была великой державой и кредитором всей Европы.

К счастью или к несчастью для нас, история не знает монархий, подобных этой. В те годы усиление государства не препятствовало развитию искусства, процветала дипломатия и велись кровопролитные войны, а высокий гуманистический дух сочетался с мракобесием. С такой Испанией и таким королем мы были великой нацией и внушали страх. Выставка «Филипп II: монарх и его эпоха» раскрывает внутренние законы, по которым существовала эта удивительная, могущественная страна, много веков заставлявшая весь мир трепетать перед своей мощью. Экспозиция в Эскориале разрушает предрассудки и опровергает «черную легенду», придуманную завистниками короля Филиппа. Монарх предстает перед нами умным, искренним, энергичным и суровым человеком. Его письма полны сердечности и тонкого юмора, а библиотека — блестящий каталог науки и культуры того времени. Судьба этого человека — ключ к пониманию истории Испании и всего мира. К счастью, британские испанисты спасли его от забвения.

Авторы выставки предлагают взглянуть на Испанию с точки зрения государственного деятеля, унаследовавшего целый мир и вынужденного бороться со всей Европой и мусульманским Востоком, пока его мореплаватели создавали огромную империю. Свойственная этому королю смесь идеализма и жестокости позволяла ему всегда добиваться своего, а жестокость других правителей той эпохи — и завистливого беарнца, и монарха-отступника, и хитрой рыжей лисицы — не приносила плодов.

Враги оклеветали короля Филиппа, франкисты превратили в идола, а полуграмотные чиновники-социалисты, вроде Песоэ, для которого высшим достижением искусства являются последний показ Армани или фильм Альмодовара, объявили его чудовищем и предали забвению.

Какая замечательна идея — перенести Музей вооруженных сил из Мадрида в толедский Алькасар. Похоже, в этой стране кретинов, по-прежнему путают историческую память с национализмом, а культуру — с фашистской угрозой. Что ж. Все лучше, чем ничего. Спасибо ребятам из Народной партии за честные усилия, увенчавшиеся превосходным результатом. А вы, сеньоры, если будет желание, приходите в Эскориал, откройте глаза и смотрите. Тогда поймете, как смешны и жалки наши провинциальные царьки, стремящиеся собрать побольше голосов на воскресном базаре, в сравнении с этим королем, этим жестоким фанатиком, обскурантом, убийцей маленьких детей, который — кто бы мог подумать! — собрал одну из самых великолепных библиотек в мире.

Никогда бы не подумал, что в наше время кто-нибудь интересуется творчеством Рамона де Кампоамора. Поэтому я так обрадовался, когда несколько молодых людей спросили меня насчет строфы о дочках и матерях, которую я процитировал несколько недель назад, уже не помню, по какому поводу. Боюсь разочаровать своих читателей, но речь идет не о большом произведении. Это одна из знаменитых «Притч» Кампоамора. В ней всего две строчки:

А дочки дам, что так меня любили,

меня в предмет для поклоненья превратили.

Увы, эти слова вполне справедливы по отношению не только к дону Рамону, но и ко мне самому, а также ко многим мужчинам моего возраста.

Что ж, у меня появился прекрасный повод поговорить о доне Рамоне Кампоаморе-и-Кампосорио (1817—1901), великом поэте, еще при жизни познавшем славу и всеобщую любовь, а после — гонимом, забытом и презираемом сегодняшними законодателями литературной моды. Современники не могли простить поэту его успех, но свойственное нам подлое стремление заклеймить творца после его смерти — явление совсем иного рода. В самом лучшем случае его называют вульгарным пустословом и дешевым философом, говорят, что его стихи пошлы, слащавы и вообще устарели. И, откровенно говоря, эти обвинения отчасти справедливы. Кампоамора можно обвинить в банальности, всеядности, обилии проходных стихов на случай. Это давно всем известно.

И тем не менее, Кампоамор — великий поэт. Его стихотворения «на случай» вызывают у читателя улыбку, заставляют восторгаться и переживать. Существует замечательная антология Виктора Монтоли, вышедшая в издательстве «Катедра». Все, кому интересно, могут обратиться к ней. Сам я почти ничего не смыслю в поэзии, если не считать творчества Кеведо, Мачадо, Мигеля Эрнандеса и кое-каких вещей блистательного Пепе Иерро. Менестрелей и прочих скоморохов, поющих о догмах и канонах, хватает и без меня. Я могу лишь посоветовать вам с головой погрузиться в собрание сочинений дона Рамона. Не знаю, существует ли современное издание, но в библиотеках можно отыскать экземпляры старых книг. Стихи этого астурийца из Навии, остроумного, ироничного, добродушного, этого короля салонов, идола всех матерей и дочек конца прошлого века нужно глотать в один присест, а потом приступать к поиску истинных перлов. Вот в чем радость искушенного читателя. Отыскать на белоснежных страницах с ажурными закладками и затейливыми виньетками прелестный бред: «В человеческом сердце великая тайна сокрыта, // словно в стершихся буквах на старых кладбищенских плитах» или «Матушка дома и бог в небесах», споткнуться об обманчивую нежность «Кто бы мог написать!», подсмотреть забавную любовную сценку в «Свидании в небесах», стихотворении о постаревшем байроновском Дон Жуане, или услышать «Разговор двух величий»: