Артуро Перес-Реверте: С НАМЕРЕНИЕМ ОСКОРБИТЬ (1998—2001)

Вот о чем думал писатель, когда начинался новый век. В своих эссе он говорит о повседневных битвах, о трусости одних, героизме других и одиночестве всех нас. Перес-Реверте — такой же свидетель своей эпохи, как Кеведо, Ларра или Валье-Инклан. Его статьи отражают наше непростое время, словно зеркало. Даже если нам вовсе не нравится это отражение. Это не хорошо и не плохо. Перогрульо был совершенно прав: «Жизнь такая, какая она есть. И ничего тут не поделаешь».

Хосе Луис Мартин Ногалес

У меня есть приятель по имени Фран, двадцати лет от роду. Фран живет в Беналупе, деревеньке в провинции Кадис, и мечтает написать книгу. Нет, не стать писателем, а написать одну, конкретную книгу. Ее замысел родился, когда Фран был совсем маленьким и дедушка, уже совсем больной, рассказывал ему о гражданской войне и временах Республики. И о Касас-Вьехас.

Большинство ровесников Франа, разумеется, понятия не имеет о том, что такое Касас-Вьехас. Они не знают, что в 1933 году люди на этой земле умирали от голода рядом с роскошными охотничьими угодьями помещика. И потому в один прекрасный день группа крестьян-анархистов, вооруженных кольями и охотничьими ружьями, подняла восстание и провозгласила власть народа на крохотном клочке андалусской земли. После этого крестьяне измазали лица сажей, захватили здание жандармерии — местную Бастилию — и убили сержанта. А когда правительство отправило в мятежную деревню сотню солдат и жандармов под командованием капитана Рохаса, снабдив их знаменитым приказом: «Ни раненых, ни пленных. Всех расстрелять», — почти все восставшие укрылись в горах. Почти все, кроме шести мужчин и трех женщин, которые заперлись в соломенной хижине крестьянина по прозвищу Шестипалый и тринадцать часов отстреливались от жандармов. Все они полегли под пулями врагов. Взбешенные внезапным сопротивлением жандармы начали хватать всех, кого можно было заподозрить в сочувствии мятежникам. В тот день в деревне были убиты четырнадцать человек.

Призраки Касас-Вьехас преследуют Франа. Он постоянно думает об этом, как его ровесники думают об экзаменах, поисках работы, выпивке, сексе, Моцарте или танцевальной музыке. Фран много читает и размышляет над прочитанным. Ему ничего не стоит провести исторические параллели, чтобы сравнить политиков, допустивших кровопролитие в Касас-Вьехас и потворствующих беззаконию в наши дни. Таких, как посредственный писатель и никудышный правитель Мануэль Асанья, — говорят, Хосе Мария Аснар обожает его романы — или директор Службы безопасности, который пытался откупиться от капитана Рохаса и заставить его молчать. Всю эту шайку бессовестных негодяев, ценивших человеческие жизни не больше ломаного гроша, профессиональных демагогов, героев газетных заголовков и трамвайных сплетен, любителей греть руки над кострами, на которых сжигают героев. Нам стоит вернуться в тридцать третий год, чтобы как следует разглядеть их.

Фран знает это, несмотря на свою молодость. Этому его научили книги. Даже в самых тенденциозных и никчемных в конечном счете есть доля правды. Фран знает, что настоящая культура, Культура с большой буквы состоит из книг, здравого смысла, любви к знаниям, доброй воли и памяти. Возможно, поэтому он решил написать исторический роман о том, что произошло в Касас-Вьехас. В этой книге оживут воспоминания его деда и других стариков Беналупа, всех, кто пережил трагедию. Фран понимает, что старики его деревни умирают один за другим и с ними уходят истории: прекрасные, трагические, героические, поучительные, истории, которые молодым больше никто не расскажет. Никто не объяснит им, как мы превращаемся в героев или подлецов и почему мы становимся такими, какие мы есть. Иногда от рассказанных историй нам стыдно за свою страну, такую нищую и обездоленную, но они же вселяют надежду в сердца многих из нас.

Фран сообщил мне, что его деревню хотят переименовать в Беналуп-Касас-Вьехас. Нам обоим очень нравится эта идея. Мы с Франом заключили договор: как только это произойдет, мы отправимся в горы, прихватив с собой бутылку вина, и разопьем ее в одном из укромных уголков, где Шестипалый и его товарищи могли бы укрыться от расправы, но не сделали этого.

Пару дней назад мы с моим другом, учителем грамматики Пепе Пероной, отправились в Эскориал. Мы помолились про себя на могиле своего кумира, дона Хуана Австрийского, и направились в Пантеон, где похоронены почти все испанские монархи, начиная с Карла V, за исключением одного иноземца. По дороге мы посмеялись над двумя американками, ошеломленными возрастом Эскориала. Еще бы: на родине им не приходилось видеть ничего древнее носового платка, в который высморкался Джордж Вашингтон, переправляясь через Потомак. Или через что он там переправлялся. Как заметил учитель грамматики, у них есть крутые технологии, зато у нас есть память.