Александр Кадетов - Выстрел по «Ледоколу» Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» (Когда врут учебники истории)

После этой сцены Калинин долго думал о случившемся, пытаясь найти причины такого поведения молодого разведчика. Никому об этом случае не стал докладывать.

По иронии судьбы после бегства Резуна стрелочником оказался капитан 1 ранга Калинин, который получил строгий выговор, его направили из центрального аппарата в другое подразделение с аттестацией о нецелесообразности дальнейшего использования на работе за рубежом. На этом закончилась карьера перспективного заслуженного офицера ГРУ, награжденного за предыдущие успехи в работе боевым орденом Красного Знамени.

После поездки в Цюрих в редакцию журнала «Армада» и беседы с англичанами Резуна охватила настоящая паника, он заметался, многие сослуживцы заметили его депрессивное состояние. В это время он отчетливо понял, что попался в ловушку к спецслужбам СИС, стал судорожно искать выход из создавшегося положения. Было ясно: англичане переиграли его на том, на чем он сам хотел сыграть. То ли Фурлонг был кадровым работником СИС, то ли спецслужбы умело воспользовались его нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Дальше события развивались по совершенно неожиданному и никем не предвиденному сценарию.

Редактор журнала «Международное обозрение» Рональд Фурлонг находился в своем женевском офисе на Рю де Риволи, он уже собирался идти на ланч, когда раздался пронзительный звонок междугородного телефона.

Звонили из Цюриха из редакции журнала «Армада». Фурлонг сразу узнал хриплый, прокуренный голос сотрудника журнала Майкла Лонга и насторожился, предчувствуя, что ничего хорошего он не сообщит. Лонг интересовался погодой в Женеве, жаловался, что его замучили проклятые ветры-фены, от которых разламывается голова и скачет кровяное давление. Но вот в болтовне Лонга проскользнуло то зловещее слово, которое больше всего боялся услышать Рональд. Условное словечко-сигнал означало, что завтра, во вторник, ему надлежит прибыть в английское посольство в Берне и явиться к резиденту в секцию службы паспортного контроля, под «крышей» которого обосновался его шеф О' Брайн Тир. Визовые секции паспортного контроля в посольствах — излюбленные прикрытия разведчиков «Сикрет Интеллидженс Сервис».

Встреча с шефом ничего хорошего не обещала. Вообще Фурлонг старался как можно реже встречаться со своим резидентом, хотя знал его около двадцати лет, со студенческой скамьи, по совместной учебе в Оксфорде.

После телефонного звонка Рональд быстро собрал разбросанные на письменном столе документы, положил их в сейф, закрыл на ключ, поднялся из-за стола и вышел из кабинета, бросив на ходу своей секретарше Марте, что ушел на ланч.

После разговора с Лонгом все мысли редактора были заняты предстоящей встречей с шефом. Предмет разговора ему был предельно ясен и тревожил: снова, уже в который раз, речь пойдёт об этом русском, снова на его голову посыпятся упреки, что разработка идет крайне медленно, нет видимых конкретных результатов, заслуживающих внимания, творческих предложений. Шеф наверняка будет требовать форсировать работу с русским.

В кафе Фурлонг устроился на своем любимом месте в углу у окна. Взял кружку темного пива, заказал ланч и вновь углубился в свои мысли, стараясь привести их в порядок и сформулировать тезисы доклада резиденту. Память вытащила на поверхность тот эпизод, когда он впервые встретился и познакомился с Владимиром Резуном апрельским днем 1977 года. Советский дипломат посетил его редакцию. В глаза сразу бросились округлости его женоподобной фигуры, короткие ноги, толстые ляжки, большая круглая голова, пухлые женские губы, румяные, как у девушки, щеки. Как опытный педераст Фурлонг сразу безошибочно определил, что перед ним стоит его возможный сексуальный партнер. Все признаки были налицо, он не мог ошибиться: русский уже неоднократно бывал предметом мужского вожделения. Надо было не упустить шанс, чтобы эта встреча не оказалась последней. Уже несколько месяцев Фурлонг не имел интимного партнера и очень страдал от этого. У его бывшего любовника, архивариуса французского посольства в Женеве Франсуа Лагранжа, закончилась командировка, и он уехал к себе на родину. Посетитель, похоже, сам шел на контакт, подробно интересовался тематикой журнала, стоимостью подписки, с большим вниманием просматривал издания, задавал вопросы, не торопился уходить. Возможно, Фурлонг это не исключал впоследствии при анализе, что русский дипломат и сам почувствовал родство душ, точнее, тел.