Дмитрий Быков - Вместо жизни

Владислав Шурыгин в своей статье о Лимонове совершенно правильно заметил: на пылкие российские дружбы со взаимными излияниями этот человек не способен. Не нужно ему этого. Он давно прагматик, хотя и кидается с подростковой порывистостью на защиту любого травимого и преследуемого. В обычной жизни он общается с теми, кто может его издать, заплатить ему за книгу или устроить поездку. Он давно живет, чтобы писать.

И тем не менее я рискну назвать себя не вовсе чужим Лимонову человеком. Он вынужден ценить людей, не боящихся признаться в любви и уважении к нему,- ибо таких немного. И за все время нашего десятилетнего общения я вновь и вновь поражался душевной чистоте и цельности этого человека: «Он счастлив – не мы»,- все время хотел я по-гриновски сказать ему вслед, даже в самые трудные и одинокие его времена.

Он любил самых привлекательных, а потому и самых стервозных женщин своей эпохи; он дружил с революционерами и солдатами. На него клеветали, утверждая, что он расстреливал пленных,- но он никогда не выстрелил в безоружного человека. В негероические времена он вел героическую жизнь романтика и экстремала, и львиная доля антипатии истеблишмента к нему объясняется здоровой, крепкой завистью. Люди, сами закомплексованные донельзя, обожают приписывать ему комплекс неполноценности. Между тем, если такой комплекс и имел место, Лимонов к своим нынешним почти шестидесяти годам давно и прочно избавился от него – ибо безусловно победил, хотя ничего и не получил. Победа его в том, что его читают, в том числе молодые, не читающие почти ничего. И читают отнюдь не благодаря мату и рискованным описаниям – все это осталось в прошлом. Поздний Лимонов и без мата неплох, и галлицизмы лишь прибавляют ему обаяния.

У власти всегда было безошибочное чутье на истинный талант. Лимонов опасен не потому, что призывает к новому большевизму. Это все чисто эстетические, а не социальные призывы. Лимонов опасен и для истеблишмента, и для власти только тем, что из читателей его уже не сделаешь трусов и ничтожеств, готовых терпеть все.

2003 год

Дмитрий Быков

Вероятно, «Байки кремлевского диггера» Елены Трегубовой – главное литературное событие 2003 года, наряду с возвращением Пелевина. Расходится она, как Пикуль в советские времена,- и это при почти полном замалчивании. На фоне сегодняшней прессы, в которой оценки редки и удивительно сдержанны, а критически высказываться о первом лице вообще позволяет себе, кажется, один Березовский,- прямо какой-то глоток свежего воздуха. Уже за одно это надо сказать автору спасибо. «Маргинему» терять нечего, против него «Идущие вместе» уже инициировали один процесс – так хоть набедокурим напоследок. Если говорить всерьез, главная заслуга издательства и автора – в отважном напоминании о том, что в России пока существует свобода слова. Хотя бы номинально. То есть можно назвать Ельцина – Дедушкой, Валентина Юмашева – бездарным политиком и даже сказать что-то о заднице министра печати. И ничего тебе не будет, по крайней мере сразу.

Трудно, наверное, Кремлю. Надо как-то реагировать, а как? Не будет же Путин отрицать, что назначал Трегубовой свидание в ресторане «Изуми», а Волошин – отпираться от обещаний все отнять у Гусинского и Березовского? Какой-то, извините, получится слон, лающий на моську,- при том, что моська цапнула его больно и за весьма нежные места. Как-никак автор был вхож в Кремль на протяжении пяти бурных лет, числился в кремлевском пуле (предел мечтаний большинства российских журналистов!), с Сурковым и Немцовым – на «ты», с Чубайсом – почти на «мы»… То есть заподозрить Трегубову можно во многих грехах – от простительного девичьего нарциссизма до явного и демонстративного презрения к профессиональной этике,- но не в плохом знании предмета. Думаю, что написала она далеко не все, что знает,- так что в случае «наезда» ей будет чем отбиваться. Кремлевские старожилы, из тех, что еще сохраняет позиции, имели дурную привычку вдруг ляпнуть журналисту что-нибудь этакое, сенсационное (дурное наследие демократических времен), а потом сами были не рады. К чести Трегубовой надо заметить, что она этими маленькими слабостями пользовалась виртуозно: сегодня ляпнул, а завтра читаешь это на первой полосе большими буквами, и никакие превентивные звонки главным редакторам не срабатывают. Ох, верно сказала мне как-то в интервью Татьяна Друбич: с вами, журналистами, надо как со следователями – ни одного искреннего слова.