Олег Платонов - Битва за Россию

В.Б.И вот, оттолкнув обе концепции, поняв отсутствие русской точки зрения и в словаре Брокгауза и Ефрона и в словаре братьев Гранат, и в советских энциклопедиях, вы решились создать свою русскую энциклопедию истории?

О.П.Да. Когда в 1997 году я стал работать над первым томом своей энциклопедии, понял, что реально опираться нельзя ни на одну из энциклопедий. Каждая была тенденциозна в своем направлении. Брокгауз и Ефрон — богатейшая энциклопедия ценнейших фактов, но обработка их сделана в либеральном духе. Гранат — тоже великолепное собрание исторических сведений, но интерпретированных в социал-демократическом духе. Южаков — где-то посередине.

Я подумал, может быть, истина где-то за рубежом. Перечитал и Британку, и американскую энциклопедию. Все, что касается России — в том же либеральном духе. Все православные ценности либо даны формально, либо искажены, либо вообще замалчиваются. Персоналии даются выборочно.

В.Б.Национальная Россия всегда замалчивалась всеми именитыми историками. Права русского народа никогда не интересовали интеллигенцию, Православие высмеивалось, литература описывалась либо с дворянской, либо с марксистской точки зрения. И вы оказались, Олег Анатольевич, в каком-то смысле первопечатником, первопроходцем. Ведь и в эмигрантской России, где процентов восемьдесят было последовательных сторонников православного и монархического пути развития, в эмигрантской печати господствовали те же Милюковы и Кизеветтеры.

О.П.Так оно и было. Я много ездил по эмигрантским центрам, собирал сочинения, научные труды патриотической части наших ученых и понял, что национальное направление в истории очень скудно существовало и в русской эмиграции. Прежде всего, хочу отметить работы Ивана Солоневича, безусловного национального историка, позднее — Бориса Башилова из второй эмиграции. Может быть, Солоневичу не хватает знаний систематических, но он гениально сформулировал многие задачи русской национальной мысли. Борис Башилов тоже по большому счету не был профессиональным историком, но и он ставил важнейшие задачи, которые позволили ему понять сердцевину народной жизни. Его «История масонства» — это же история всей России и ее мировоззрения. Мы отдельно издали у Башилова историю русского масонства, а вторую часть издаем как историю русского мировоззрения. Тот же Милюков издал «Очерки русской культуры», вот и у Башилова мы издаем «Очерки русской культуры», но с православно-национальным мировоззрением.

В.Б.Я тоже много лет занимаюсь историей второй эмиграции, условно названной мною «Архипелаг Ди-Пи», она, конечно, наиболее национальна, в послевоенных немецких лагерях для перемещенных лиц волею исторического момента не было ни еврейской интеллигенции, не было и либералов. Из власовской армии и близких к ней кругов вышел целый ряд писателей, поэтов, историков и мыслителей русского национального направления: Николай Ульянов, Борис Башилов, Борис Филиппов, Николай Нароков, Абдурахман Авторханов, Николай Рутченко и другие.

О.П.Они прошли и через личную трагедию, трагедию войны. Жизнь у каждого из них была нелегка, их носило по разным странам. Впрочем, и у Ивана Солоневича тоже была крайне тяжелая жизнь. Но они сформулировали самые главные задачи русской национальной жизни. Они многое не знали и не понимали, но чувствовали главное.

В.Б.В изучении истории в России было как бы три периода. Сначала формировалась сама историческая наука, писались первые книги Карамзина, Костомарова, Ключевского, затем почти все подмяла либеральная когорта историков. Ее сменила советская историческая наука. Лишь на отшибе, где-то по Аргентинам и Америкам, трудились русские национальные историки из двух волн эмиграции. И лишь сейчас, в вашем лице, мы видим возрождение русской национальной исторической науки. Но ведь и вашу энциклопедию стараются не замечать, игнорировать. Вы — первый русский национальный историограф в нынешнюю эпоху.

О.П.Во-первых, не преувеличивайте мое значение. Во-вторых, когда я стал писать свою историю, я еще не читал ни Солоневича, ни Башилова, я их узнал позднее. В семидесятые годы самиздат был у нас исключительно либеральный, ни Солоневича, ни Башилова мы прочитать не могли. Нет, у меня, как я уже и говорил, было две точки отсчета. Первая — это общество охраны памятников, вторая — это владыка Иоанн. Национальную задачу мне объяснил владыка Иоанн. Не как некий догмат, а как живую задачу изучения народной жизни. Акценты жизни изменились. Вне веры православной не может для русского человека быть полноценной жизни. Вне веры существует только пустота. Пустота может заполняться деньгами, сексом, значимостью в обществе, связями, популярностью, но все это пустота. Чем больше пустоты, тем больше суеты и стяжательства. Хочется все тянуть на себя, чтобы компенсировать свою пустоту. Я спрашиваю: «Владыка, и что мы должны делать? Просто верить?» Он отвечает: «Путь русских людей — путь к Святой Руси».