Пикассо не гнушался подбирать то, что другие выбрасывали. Если новое искусство было отчасти и антифотографией, то Пикассо не боялся фотографии Уата брать как исходник для своих рисунков русских сильфид, среди которых прежде всего замечаем уже любимую Ольгу Хохлову.
На выставке множество картин-меток: есть и многоцветная с яростной палитрой Ван Гога «Смерть Касахемаса», и кубический портрет Амбруаза Воллара, который сам создатель считал самым лучшим изображением знаменитого издателя, и то воюющие, то обнимающие друг друга геометризмы, перепутавшие жанры ню и натюрморта, и женщины-моллюски, выброшенные на берег проситься в компанию к Грегору Замзе…
Парадоксально, но сам художник, ругавший бога за отсутствие стиля – ведь создал он жирафа, кошку и слона, сам, по сути дела, стал его любимейшим учеником. Не всем суждено полюбить Минотавра. Так уже было с ним, и даже похуже, когда он проходил в нацистском списке под номером один, и на выставке, организованной Жаном Касси сразу после освобождения Парижа, где посетители срывали полотна, написанные в оккупированном городе, не по эстетическим убеждениям, а по идеологическим. Жена художника Франсуаза Жило в своей книге воспоминаний «Моя жизнь с Пикассо» давала этому факту очень верное оправдание: «Видеть воплощение того периода, когда все нормы попирались, должно быть, в определённом смысле тяжелее, чем пережить его».
Но нам ли бояться правдивых кривых зеркал?
Валерия ОЛЮНИНА
Выставка работает до 23 мая
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
ТелевЕдение
Географ Россию пропил
ТЕЛЕСТРАНА
Олег ПУХНАВЦЕВ
Каковы доказательства существования Российской Федерации? Этот вопрос рано или поздно возникает у всякого, кто систематически смотрит телевизор. Мелькнёт однажды и превратится в навязчивую идею. Отсутствие глобуса, Интернета и родственников в провинции может усугубить ситуацию.
Действительно, картина мира, предложенная центральными телеканалами, свидетельствует лишь о существовании Москвы. Петербург предлагается в качестве гипотезы, в Караганде юрисдикция Казахстана, остаётся Сочи – город, которого нет, но скоро обязательно будет.
Итак, из чего складываются наши представления о белом пятне площадью 17 075 200 км2?
Большей частью народная жизнь отражается на экранах в криминальной хронике. Дальние расстояния и суровый климат не являются препятствием для телевизионщиков – корреспондентская сеть внимательно следит за преступившими закон обывателями. Если же детоубийцы, просто убийцы и самоубийцы не исчерпывают тему, телевидение воссоздаёт с документальной точностью судебные процессы, в которых подлость народная преподносится в полифонической обработке.
Ещё есть программа «Поле чудес». Раз в неделю она показывает девять провинциалов, итого – 468 человек в год, каждый из которых наполняет глаза Якубовича влажным умилением. За эту приторную игру Леониду Аркадьевичу присвоено звание народного артиста России, что лишний раз подчёркивает театральную условность передачи. И спектакль этот не даёт никакого представления о стране и её жителях. Если судить по артефактам музея «Поля чудес», россияне нашли путь к себе с помощью практики консервации овощей.
Жители России попадают в кадр, когда первые лица государства «посещают регионы». Людей провинции, как правило, фиксируют в стадии обострённой доверчивости, восприимчивости к цыганскому гипнозу. Одетый в парадную спецовку берёт у высокого московского гостя часы в обмен на лояльность, и этот курьёз становится главным телевизионным событием недели.
Отчёты о речных круизах «Аншлага» запомнятся портретной галереей жителей прибрежных городов. Фрагментарно, перебивками, но с претензией на обобщение нам показывают опасный симптом – немотивированную дурашливость масс, нам презентуют народ, покорно принимающий смерть от щекотки.
Региональная художественная самодеятельность представлена с размахом в «Минуте славы». Замотивированные деньгами энтузиасты, не тушуясь, подвергают себя публичной порке, потому что унижение столичным снобом тоже своего рода успех. В самом деле, какая разница, понравился ли номер Леониду Парфёнову, главное – оказаться в его теменной коре объектом кратковременной памяти, будет что потом рассказать внукам.
Читать дальше
