Уэйд Грэхем - Dream Cities. 7 урбанистических идей, которые сформировали мир

Где-то в промежутке между успехами «Экспо-70» в Осаке и Центра Помпиду маятник начал двигаться в обратном направлении. Гипотетические проекты архитектурного авангарда уже достигли пределов абсурда. Финальной точкой стал проект 1969 года британских архитекторов Майка Митчелла и Дейва Баутвелла, опубликованный в журнале «Domus». Комплексный город представлял собой единое здание, вытянувшееся по прямой от Сан-Франциско до Нью-Йорка. В нем должно было располагаться абсолютно все, а остальная часть Северной Америки могла остаться нетронутой человеком 29. И когда истеблишмент уже свыкся с концепцией мегаструктур, радикалы начали искать выходы. Сезар Пелли, уже предложивший немало монументальных проектов, в том числе и здание, окутывающее вершину гор в Лос-Анджелесе, презрительно фыркал: «Единственная причина существования мегаструктур – это амбиции архитекторов» 30. Растущий скептицизм в отношении послевоенной веры в технологию сочетался с сомнениями относительно модели партнерства правительств и бизнеса, которая существовала уже несколько десятилетий. Людям перестало нравиться то, что место индивидуума в обществе может быть заменено гигатскими проектами, навязываемыми из центра. Собственной капсулы стало недостаточно. Масштабы ушли в прошлое. Технооптимизм сменился техноскептицизмом. Арата Исодзаки, который работал вместе с метаболистами, но никогда не присоединялся к ним официально, считал, что его коллеги были «слишком оптимистичны. Они действительно верили в технологию и массовое производство; они верили в системную урбанистическую инфраструктуру и развитие. Метаболисты не испытывали скептицизма в отношении своей утопии» 31. Масштабы еще более усиливали проблемы окружающей среды. В этот период стали массово появляться статьи и книги под тревожными названиями – «Безмолвная весна» (1962), «Популяционная бомба» (1968), «Пределы роста» (1972) и «Малое прекрасно» (1973). Движения за гражданские права и независимость, студенческие волнения и призывы к глубоким социальным и экономическим переменам постоянно критиковали современную архитектуру. Список тех, кто ненавидел мегаструктуры, предложенные Бенэмом, показывает широкие масштабы культурного сдвига:

«Для детей цветов, тех, кто жил в пустынных коммунах, городских партизан, общественных активистов, политизированных сквоттеров, “Черных пантер” [5], ценящих комфорт и удобства представителей среднего класса и сторонников сохранения исторического наследства, маркузианцев, радикалов из художественных школ и участников майских уличных демонстраций мегаструктура – это почти идеальный символ либерально-капиталистического угнетения. Такая структура обречена еще до того, как у нее появится шанс реализоваться».

Экономический кризис 70-х годов и нефтяной шок 1973–1974 годов положили конец оптимистическим настроениям. Для Японии нефтяное эмбарго стало суровым пробуждением: японское экономическое чудо целиком и полностью зависело от «черной крови» – ближневосточной нефти. Пробуждение оказалось таким же пугающим, как цунами, землетрясение или бомбардировка. В результате этого в Японии и других странах мира программы техноэкологического градостроительства были свернуты. Но в полном отрицании альтернативной культуры создателей мегаструктур были два примечательных исключения. Первым таким исключением стал родившийся в Италии архитектор Паоло Солери, который какое-то время был учеником Фрэнка Ллойда Райта в мастерской Талиесин-Вест, а затем разработал собственный монументальный проект «Аркология» в пустыне Аризоны. Вертикальные бетонные супергорода Солери символизировали функционализм Ле Корбюзье, доведенный до уровня научной фантастики. Эти города более походили на космические колонии, чем на земные поселения. И все же именно Солери стал истинным гуру движения за возврат к земле. Отчасти это диктовалось его стремлением сократить урбанистическое присутствие человека на земле с помощью зданий, устремленных вверх, а отчасти было результатом неудачной попытки постройки настоящей Утопии в пустыне Аризоны – города Аркосанти. Этот проект был настолько неудачным, что самому архитектору и его ученикам пришлось даже продать специально сделанные для города керамические колокола. Вторым исключением был Бакминстер Фуллер, предложивший воспринимать Землю как космический корабль с ограниченными ресурсами. Это его предложение стало философской основой альтернативной культуры, а геодезические купола стали домами для десятков тысяч людей во всем мире.