Игорь Зудов - Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей

Как, несмотря на бездействие правоохранительных органов, в годы беспредела и вседозволенности посчастливилось выпутаться из серьезных бандитских сетей и сберечь, хотя и с серьезными материальными потерями, семью.

Наконец, «анестезиологический калейдоскоп» выдал последнюю картинку. Но какую! Я увидел себя стоящим на кладбище у надгробной плиты. На ней были высечены мое имя, даты рождения и смерти. Не успев разглядеть последнюю, я окончательно провалился во мрак.

А в это время очередную мою удачу творили хирурги. Интеллект борющихся за мою жизнь людей вступил в схватку с тупым натиском взбесившихся микроорганизмов.

Воспалительный гнойный процесс распространился далеко за пределы полости рта и вызвал поражение мышц и тканей не только на шее, но и в средостении. Вот почему нельзя было откладывать операцию. После нее между гортанью и позвоночником пациента можно было, как говорили врачи, всунуть крупную мужскую ладонь.

Чтобы предотвратить возможное удушение из-за отека горла, пришлось делать трахеотомию, или, проще говоря, вскрыть дыхательное горло для последующего подключения аппарата искусственного дыхания. Подобная операция необходима, когда воздух не может проходить через естественные дыхательные пути – гортань и трахею. Причина тому – сужение просвета гортани из-за отека. В случае промедления с вскрытием трахеи – смерть.

Образно говоря, на пути воздушного потока устраняется барьер в виде заблокированной носоглотки. Но достигается это дорогой ценой – пациент теряет возможность говорить, пить и есть естественным образом.

Хотя короткая шея больного и затрудняла проведение операции, завершилась она, благодаря мастерству хирурга, успешно. Сделавший ее врач регулярно фотографировал уникальные для него и для пациента результаты.

Как ни удивительно, но уже в три часа ночи я очнулся после наркоза и почувствовал себя относительно бодрым. Правда, первое столкновение с действительностью повергло меня в отчаяние. Голоса нет, объясняться с медсестрами приходилось только знаками, которые они упорно отказывались понимать.

Не зная тяжести своего состояния и находясь в легкой эйфории от действия наркоза, мне показалось, что я довольно быстро справлюсь с последствиями операции. Смешно сказать, мне даже пришло в голову, попросить сфотографировать меня в коконе из бинтов вокруг головы – уж больно он был похож на шлем космонавта или мотогонщика.

Как же я ошибался! Суровая действительность быстро вернула меня к реальности. Самочувствие начало ухудшаться, а на помощь никто не спешил. Большую часть времени я был предоставлен самому себе. Лечение проводилось по принципу «больной либо выживет, либо нет». В первом случае пациента переводили в общую палату для завершения лечения. Если же его состояние ухудшалось, а врачи не были должным образом мотивированы, больного переводили в другую реанимацию.

Это место могло оказаться предпоследним звеном в больничном конвейере. Дальше был морг, куда практически каждое утро увозили отмучившихся. Кроме безнадежных больных в эту реанимацию попадали пьяницы, наркоманы и, конечно, бомжи. В общем, по современным представлениям – отстойник для «отбросов общества».

Но часто ли мы, благополучные по нашим представлениям, задумываемся над тем, кто и что довели этих людей до их нынешнего состояния. У кого-то отняли квартиру, кого-то наказали за несуществующие долги. Причины можно перечислять долго. Но у всех у них есть одно общее – их не сумело защитить государство. И никакие просьбы о прощении не искупят вину перед ними.

Их трагическая судьба и завершалась трагическим образом. Никто из бездомных, попавших сюда днем или вечером, до утра не дотягивал. Возможно, они уже были при смерти. Но, вероятнее всего, персоналу не хотелось оставлять «наследство» другой смене. Все свои сбережения бродяги носили с собой, и далеко не всегда это были гривенники и пятаки. После кончины одной представительницы этого вольнолюбивого племени в ее пожитках обнаружили более 18 тысяч рублей. Это событие, не смущаясь нашим присутствием, увлеченно обсуждали санитарки и медсестры. Уверенность в беспомощности и бесправности попавших в реанимацию пациентов была стопроцентной. Получив неожиданное «наследство», в отделении устроили банкет. Музыка гремела всю ночь, и никто никого не стеснялся.

Окровавленные простыни, беспомощные, крепко привязанные к кроватям люди, издаваемые ими мучительные стоны и громкая разухабистая музыка создавали обстановку ада, где трудились настоящие дьяволы, простите, дьяволицы. Все это сливалось в немыслимую, неправдоподобную картину; уши и глаза отказывались верить в достоверность происходящего.