Евгений Стригин - От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 2 (от МБ РФ до ФСК РФ)

Негативное отношение к самому понятию политического сыска в первой половине 90-х годов было сильно. Степашинповедал: «В связи с появлением разного рода экстремистских организаций, в том числе и откровенно фашистского толка, я подумал о создании структуры, которая бы занималась политически сыском. Потому что если не защищать конституцию и власть, то для чего нужны органы госбезопасности?». [190]

Но даже эти слова Степашинавсе же отдают дань недоверия политическому сыску. Точнее демократическим заблуждениям. Разве дело только в экстремистских организациях? Но в угоду то ли глупцам, то ли подлецам, приходилось выкручиваться. Обстоятельства заставляют.

Правда, выкручивались больше на словах. Сотрудники КГБ СССР, причастные к выполнению политического заказа руководства КПСС, продолжали служить, и порой на самых высоких должностях. Например, в начале 1995 года еженедельник «Новое время» привел некоторые политические уголовные дела, которые вели два бывших следователя госбезопасности. А теперь они стали большими начальниками, один начальником управления ФСК по Москве и Московской области (Трофимов Анатолий Васильевич.), другой — начальником другого управления по Санкт-Петербургу (Черкесов Виктор Васильевич.). [191]

«При Степашине, - отметил генерал Александр Михайлов, - началось формирование структур по защите Конституции, которые были призваны активно заниматься экстремизмом, не допуская его перерастания в терроризм. Увы, на тот период были слишком сильны предубеждения, которые не позволили осуществить намеченное. Сам Степашинне раз подвергался нападкам со стороны радикалов, которые требовали борьбы с экстремизмом, но не допускали и мысли о создании структур для борьбы с ним». [192]

Заметим, что еще жандармский генерал Спиридович писал об обычных интеллигентских предрассудках против сотрудников спецслужб. [193]Прошло почти сто лет, но предрассудки остались.

«Когда среди хаоса и разлада еще недавно относительно благополучной страны образованный человек так фальшиво скорбит о демократических ценностях, невольно приходит догадка, отчего простой народ назвал интеллигенцию «гнилой» — нет не всех скопом, но отдельных ее примечательных особей…». [194]

Кстати об интеллигенции довольно интересно выразилась газета «Известия», одна из самых серьезных российских газет, никогда особенно не заметная в критике демократического движения: «Интеллигенция всегда привносит с собой идею, которая у нее выходит на первый план. Именно поэтому, мне кажется, — говорил известный психиатр М.И. Буянов. — Что интеллигенцию вообще нельзя подпускать к политике. Она не создана, чтобы властвовать. У нее другая роль — щуки, которая не должна допускать, чтобы дремал карась. Править, по-моему, должны чиновники, а дело интеллигенции — их критиковать, следить, чтобы они не зарывались». [195]Вполне здравая мысль, но дело в том, что власть дает удовольствия, и потому к ней так рвутся все кому не лень. Но вернемся ближе к нему главы.

6.9.4.Проблемы борьбы с оппозициейв середине 90-х годов стали, конечно, другими. «Знаменитый» в коммунистические времена борец за право выехать в Израиль Натан Щаранский писал, что он часто задавал себе вопрос «Для чего КГБ затрачивает столько сил и средств на подавление каждого инакомыслящего? Ведь власти вели себя так, словно даже один, изолированный от всего мира, но не сломленный диссидент представляет смертельную опасность для всей системы». [196]

Позже, в «демократической» России власти пришли к выводу, что совсем не обязательно, чтобы правящую группу на выборах поддерживали 99 процентов населения, достаточно, чтобы было больше 50 процентов. Задача отечественных спецслужб, вроде бы, упростилась. Отдельным болтунам разрешили говорить откровенно. Важно, чтобы так не думало большинство или хотя бы при подсчете голосов выходила нужна цифра. {46}

Автор настоящей книге начал служить в КГБ с сентября 1978 года и видел, что политический сыск приобретал в годы правления КПСС порой карикатурный характер. А, принимая в годы перестройки самое активное участие в процессе реабилитации жертв политических репрессий 30–50 годов, узнал также, что было время, когда этот характер карикатурным назвать было уж слишком мягко. Все это было. Злоупотребление политическим сыском — вторая, оборотная и не самая лучшая его сторона.

Но это вовсе не означало порочность самой идеи политического сыска. Порочными были порой люди, которые отдавали неразумные приказы или исполняли такого рода приказы. Однако для российского менталитета, как уже говорилось, характерна любовь к созданию или упразднению государственных структур (это легче), чем грамотно расставлять на должности достойных чиновников.