Константин Плешаков: Пришедший хам

Близорукость начальственного ока, считавшего, что "и так сойдет", и изобилие хама, собственно, и предопределили русскую революцию. Уже в марте 1917-го хам разрывал на клочья офицеров, а в октябре совершил свою Великую Хамскую Революцию, надеясь, что она даст ему то счастье, на которое он рассчитывал: невозбранно,хаотически и беспредельно обогащаться, едя при этом поедом других.

И некоторое время власть хама была в самом деле ужасающе велика: поезда останавливал и грабил, генералов на штыки кидал, усадьбы жег, расстреливал и вешал.

За что дрался хам? За то, чтобы "отобрать и все поделить поровну"? Ничего подобного, хам дрался за свободу, потому что только в условиях свободы, близкой к анархии, хам может психологически и материально процветать.

Но большевики, вознесенные вопреки своим способностям и даже надеждам к власти именно хамом, оказались крутыми господами. Они достаточно быстро оформились в начальственное око, и карусель закрутилась по-старому.

Конено, десятки тысяч хамов сели в начальственные кресла со своими прежними тупыми повадками править по произволу. Но как раз этого произвола большевики и не терпели, потому что в головах у них была машинная организация государства. Быстро поняв, что перед морем бушующего хамизма они не более чем клика фанатиков, они первым делом раскололи хамство. Начальники из хамов получили власть как над мелкими хамами, так и над рабами. Поначалу их это страшно радовало, но очень скоро выяснилось, что клика фанатаков успела навязать хамской начальствующей прослойке свои законы.

Большевики были озабочены, как любое начальственное око, воспроизводством, а для этого, даже истребляя крестьянство коллективизацией, надо было тем не менее не давать хаму власти, потому что дай ему власть — и он растащит все, что унесет, и истребит то, чего утащить не сумеет.

Железная дисциплина большевиков на время задавила хамов. Они превратились в бесов.

Сохраняя свои хамские качества - презрение к другому человеку и образованию, — бес тем не менее был вынужден улыбаться посетителям и открывать школы. Вопреки своей воле они строили не хамское государство, где каждый хам правил по произволу, а бесовское государство, где все управлялось по правилам.

Когда клика большевиков перемерла, Россией стали править мелкие бесы, которые уже перековались и поступали вопреки своей изначальной хамской сущности. В глубине души они презирали другого — но теперь они вынуждены были либо легитимизировать свою ненависть к человекам (процессы над "врагами народа", затем борьба с антисоветской деятельностью), либо убрать внешние ее проявления (кодекс строителя коммунизма требовал внешней корректности).

Бывшие хамы сами незаметно перетекли в начальственное око и теперь бдительно следили за воспроизводством. А это подразумевало, что на тех, кто демонстрировал хамство, существовала управа: пресловутые партийные нормы, которые хоть и воспринимались в глубине души бесами как демагогия, но это была государственно необходимая демагогия. Людишкам надо было дать вздохнуть от хама, чтобы они, людишки, могли невозбранно плодиться и трудиться на благо отечества — и даже умирать за него, когда это казалось бесам необходимым.

Бесы, почитая втихаря интеллектуалов вредными и гадкими, тем не менее нанимали лучших рабов для обучения своих детей и даже тащили домой подписные издания. А детки их уже свободно цитировали Киреевского и Монтеня и иногда даже вырывались из родительского бесовского круга - разумеется, чтобы немедленно стать рабами.

А потом начальственное око снова исчезло, и август 1991-го только констатировал конец агонии.

Что же произошло?

Настала эра, которую открыто требовали рабы и которой подсознательно добивались и хамы, — Свобода.

Но рабы ошибались, думая, что это положит конец всем их мытарствам, а хамы оказались правы.

Вышло, что в России полная свобода означает не то, что рабы поднимаются с колен, а то, что на хама нет теперь управы и что Россией правит теперь именно хам.

Это стало возможно именно отгого, что начальственное око исчезло, что сверху донизу общество пронизывают хамские нити. Чтобы рабы могли обратить свободу во благо, надо десятки лет: переделать общество, а главное — переделать хама. Хам обратил свободу себе во благо во мгновение ока.

С тех мелких бесов, которые перешли к новой России по наследству от старого режима, спали путы, и они вернулись в свое первородное состояние: безудержное, неприкрытое и наглое хамство.