Владимир Иванов - Призрак рейхсляйтера Бормана

Словно черные тени, мы двинулись вперед рядом с танками. Борман и доктор Науман шли почти вровень с башней с левой стороны от танка. Доктор Штумпфеггер и я шли позади них...

Нервы были напряжены до крайности. Каждый осознавал, что речь идет о жизни или смерти. Внезапно противник открыл сильный огонь. Через мгновение мощное пламя неожиданно вырвалось из нашего танка. Борман и доктор Науман, шедшие впереди меня, были отброшены взрывной волной.

Я тотчас же упал на землю. Доктор Штумпфеггер свалился прямо на меня. Я потерял сознание... Видимо, взрывной волной меня отбросило к развалинам какого-то Дома. Я еще ничего не видел. С трудом, опираясь на руки, прополз я метров примерно сорок, пока не наткнулся на что-то. Я нащупал стену: должно быть, это было противотанковое заграждение. Я решил передохнуть, спустя некоторое время ко мне вернулось зрение. Тут я увидел шатающуюся фигуру, она подошла поближе, и я узнал второго пилота Гитлера Георга Бетца, который тоже участвовал в прорыве... Он сказал, что, вероятно, произошел взрыв танка, который разбросал в стороны нас четверых Бормана, Наумана, Штумпфеггера и меня. Поддерживая друг друга под руки, мы медленно направились к Адмиралспаласту.

...После всего случившегося я пришел к убеждению что групповой прорыв из Берлина нереален. Поэтому вся группа была распущена. Каждый в отдельности должен был попытаться (по возможности переодевшись в цивиль ную одежду) прорвать кольцо противника...»

После этого Бормана видели. Кто — живым, кто - мертвым.

Так что, погиб Борман в то утре Или все-таки ему удалось вырваться из Берлина?

Эти вопросы мне не раз задавали друзья и читатели особенно после публикации в журнале «Вокруг света» в 1984 году очерка «Тайна майской ночи», в котором, в частности, была опубликована история поисков нацистского преступника, предпринятых Полом Мэннингом.

Должен сказать, что подобные вопросы возникали (и оставались без четкого ответа) и в ходе расследований и самого Нюрнбергского процесса сорок лет назад.

Попробуем же сегодня, вооружившись и архивными материалами, и официальными документами различной давности, и, наконец, публикациями самого последнего времени, проанализировать сумму имеющейся на сей счет информации.

И возьмем для начала версию о том, что Борман погиб в том огненном кольце — в пользу нее говорит немало показаний лиц, допрошенных по делу. Вот свидетельства.

Артур Аксман, руководитель гитлерюгенда. «Невысокий человек в форме обергруппенфюрера был убит на мосту в Пихельсдорфе (крайне западная часть Берлина)». [9] В мае 1965 года на страницах западногерманского журнала «Штерн» Аксман вступает в противоречие с самим собой: Борман, по его словам, погиб в районе Инвалиденштрассе.

Вильгельм Баур, личный пилот Гитлера: «Похожий мужчина был убит на берлинской улице Цигельштрассе».

Отто Беренс, обершарфюрер, участник прорыва: «Я видел труп невысокого генерала СС».

Отто Гюнше, адъютант Гитлера: «Обергруппенфюрер был убит во время прямого попадания в танк, под прикрытием которого он шел в районе моста Вайдендаммер- брюкке».

Вилли Беринг, шофер имперской канцелярии: «Я опознал труп обергруппенфюрера по портупее в районе Фридрихштрассе».

Хуан Пинар, испанский солдат, участник попытки прорыва: «Обгоревший труп генерала СС вытаскивали из подбитого танка».

Итак, свидетельства разных людей, допрошенных в разное время и не имевших возможности согласовать свои показания, при всей противоречивости в деталях, едины в главном: Борману не удалось вырваться из окруженного Берлина.

Попытки засвидетельствовать смерть начальника партийной канцелярии (и тем самым, заметьте, предотвратить дальнейшие его поиски) были предприняты и во время Нюрнбергского процесса.

Так, по требованию защиты был допрошен начальник имперского гаража, личный шофер Гитлера упоминавшийся Эрих Кемпка. Свидетеля первым допрашивал адвокат Л. Бергольд. 3 июля 1946 года Кемпка пересказал уже известную читателям историю прорыва группы Бормана в ночь с 1 по 2 мая. Свои показания он закончил следующими словами:

— По-моему, на той стороне, по которой шел Мартин Борман, возникло пламя. Я сам взрывом был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда я пришел в себя, ничего видеть не мог — меня ослепило пламя...

Продолжая допрос свидетеля, адвокат, видимо, стремился получить более твердое показание о смерти Бормана именно при описываемых обстоятельствах. Он задает Кемпке «наводящий вопрос»: