Владимир Иванов - Призрак рейхсляйтера Бормана

Двухэтажный «фюрербункер» находился на большей глубине, чем убежище под имперской канцелярией, и железобетонное перекрытие было здесь значительно толще. (Начальник личной охраны Гитлера — Ганс Раттенхубер в своей рукописи, написанной им в плену, характеризует это убежище так: «Новое бомбоубежище Гитлера было самым прочным из всех выстроенных в Германии — толщина потолочных железобетонных перекрытий бункера достигала восьми метров». Ему это известно — ведь он был ответствен за безопасность Гитлера.)

Около входа в бункер стояла бетономешалка: здесь еще совсем недавно производились работы по усилению бетонного перекрытия убежища Гитлера,— вероятно, после прямого попадания в него артиллерийских снарядов...

В эти предутренние часы обитатели бункера во главе с Борманом были отрезаны от мира — рухнула радиомачта имперской канцелярии, нарушились телефонные коммуникации. Только мощный слой бетона спасал их от прямого попадания советской артиллерии...

Из дневника Мартина Бормана:

«1 мая.

Наша имперская канцелярия превращается в развалины».

Итак, вместе собрались остатки нацистской своры, которые альтернативу самоубийству увидели в попытке прорваться из обуглившегося рейха. Ждали решения Бормана.

— Ваш план, Циглер!— повернулся Борман к бригаденфюреру.

— Из всех вариантов единственно подходящим может оказаться северный путь,— развернув карту Берлина начал Циглер.— Пройдем по задам разрушенных домов Унтер-ден-Линден, выйдем на пересечение с Фридрих-штрассе, потом снова на север, к вокзалу и станции метро, а там по подземному туннелю...

Возможно (скорее всего), такого разговора в действительности не было. Но многочисленные свидетельские показания впоследствии подтвердят, что выход из безвыходного положения обитатели бункера, прежде всего бригаденфюрер СС Циглер, видели именно здесь. Понимая, что события ближайших часов спрогнозировать трудно, если не невозможно, договорились встретиться у станции метро «Фридрихштрассе».

Последняя запись в дневникеМартина Бормана:

«1 мая.

Попытка вырваться из окружения».

Как же развивались события дальше? После войны участник прорыва шофер Гитлера Эрих Кемпка выпустил в ФРГ книгу под любопытным названием: «Я сжег Адольфа Гитлера». Доверять полностью Кемпке нельзя (почему — об этом несколько позже), но описание тех предутренних часов выглядит, на мой взгляд, правдоподобно. Вот несколько коротких отрывков из его воспоминаний:

«Проскочив пустую площадь Вильгельмсплац, мы спустились в метро и пошли по рельсам в сторону Фридрих-штрассе. Где-то через два часа добрались до вокзала. Картина, которую мы тут увидели, потрясла. Смертельно усталые солдаты, раненые, о которых никто не заботился, беженцы лежали у стен, на ступеньках лестниц, на платформах станции. Большинство уже утратило всякую надежду на бегство и было безучастно ко всему происходящему... Я покинул вокзал, чтобы разведать возможность прорыва в северном направлении.

...В нескольких метрах от моста Вайдендаммербрюкке улица была перекрыта заграждениями. То и дело рвались снаряды. Все вокруг казалось вымершим. Солдаты у кад сказали, что некоторым немецким подразделениям удалось прорваться, другие же, после тяжелых потерь, были отброшены...

Собрав группу, я предложил назначить Адмиралспаласт (здесь размещался театр — В. И.) постоянным сборным пунктом. Каждый получил возможность — независимо от группы — присоединиться к другой какой-нибудь прорывающейся группе. В два часа ко мне подошло несколько человек. Среди них я узнал Бормана — он был в форме обергруппенфюрера СС. Среди сопровождавших его были доктор Науман (бывший статс-секретарь — В. И.), адъютант Геббельса хауптштурмфюрер СС Швегерман и доктор Штумпфеггер. (Они покинули имперскую канцелярию после нас...) Борман, доктор Науман и я обсудили ситуацию. Борман решил использовать для прорыва танки. Я возразил: разве можно сейчас здесь найти хотя бы один танк.

Но вдруг случилось чудо: мы услышали приближающийся лязг гусениц, вызвавший у всех вздох облегчения: мы увидели три танка T-IV в сопровождении трех бронетранспортеров.

Я обратился к командиру головного танка, который назвался оберштурмфюрером СС Ханзеном: это были остатки танковой дивизии СС «Нордланд», которая в соответствии с полученным приказом уходила на север.

Рассказав Ханзену о нашем намерении попытаться прорваться, я приказал ему двигаться медленно, так, чтобы наша группа на пути к Цигельштрассе была под защитой танков.