Ксения Собчак - Против всех

Красовский:И я.

Просвирнин:Плюс десять очков к русскости.

(У Собчак с Красовским в кармане лежали билеты в Крым, так что плюсы к русской карме были им нелишни. Кристина устало дожевывала торт. Был второй час ночи.)

Красовский:Скажи, пожалуйста, а какое будущее ждет Кристину, когда ей будет двадцать лет?

Кристина:Да, какое будет будущее?

Просвирнин:Хорошее. Наши победят.

Красовский:Не ври. Скажи, пожалуйста, Кристина, а тебе хотелось бы, чтобы следующим президентом нашей страны был… Как твоего этого одноклассника зовут? Элвин? Такой как Элвин. Или ты хотела бы, чтобы президентом был русский?

Кристина:Русский.

Собчак:(поперхнулась) Я протестую.

Красовский:Почему тебе хотелось бы, чтобы президент был русский? Просто скажи, что ты думаешь.

Кристина:Я просто хочу, чтобы президент был такой же, как и…

Красовский:И ты? И большинство твоих одноклассников?

Собчак:Хватит подсказывать девочке. То есть ты бы хотела, чтобы президент был россиянином?

Просвирнин:Русским.

Кристина:Президент должен быть таким же, как Россия.

Красовский:А какая страна Россия?

Кристина:Хорошая.

Красовский:А вот ваша учительница в классе как говорит про наш народ — россияне или русские?

Кристина:Русские.

Собчак:Русские. Понятно. Хорошо.

Красовский:Белый город. Великая Вологда.

Просвирнин:Надо переезжать в Вологду, конечно.

Собчак:Какая красивая девочка. Кристин, спасибо тебе большое.

Просвирнин:Какое-то у вас, Ксения, траурное лицо стало.

Собчак:Почему траурное? Ну, пока она ребенок. Естественно, она так говорит.

— Мы обещали показать ребенку Кремль, — Красовский победительно улыбался. — Что там великий Слава?

— Ну что, я послала ему вопросы, а он отказался. Написал: «Наличие четвертого вопроса делает мое участие в проекте невозможным. Есть корпоративная этика. Есть».

— Боже, о чем ты его спросила-то?

— Спросила, можно ли любить Родину и ненавидеть Путина.

— Ну, молодчина. Пойдем возьмем интервью у Аллы Гербер.

— Зато Джабраилов прислал ответ. «Я считаю, — сообщал Умар, — одновременно себя и чеченцем, и россиянином».

— Ну как все они, как все. Только я тут честный русский, — вздохнул Красовский, пиная брусчатку Красной площади. Кристина с Ксенией стояли в толпе налетевших на них детей. «Ксения, мы вас любим», — кричали дети.

— Красовский, попрошу это зафиксировать. Маленькие гаденыши меня любят, — крикнула Собчак.

По соседству всеми пятью рубиновыми звездами светила людям главная корпорация страны.

Ну кто же тогда мог знать, к чему приведет авантюра с присоединением Крыма по-быстрому, в обход всех международных норм? Многим, и мне в том числе, казалось, что можно только порадоваться за крымчан, которые вроде бы в большинстве своем все-таки этого хотели. В какой-то момент я даже была готова рукоплескать российским властям — хотя бы за то, что все обошлось без кровопролития. Это сейчас я могу увидеть ситуацию в более широкой перспективе… а потому всплескивать руками, вскрикивая «Ну как же так вышло?!» и «Что же теперь делать?!», порой представляется мне единственной адекватной реакцией.

Мы приехали в Крым, когда никто еще не понимал, что все происшедшее — не просто повод наделать футболок с принтами, прославляющими подвиги «вежливых людей», а историческое решение, расхлебывать последствия которого придется как минимум всей Европе, не говоря уже о поколениях — дай бог, чтобы не больше двух — россиян. Наталья Поклонская казалась нам тогда милой и смешной, опасения проживающих в Крыму украинцев — преувеличенными, верноподданнический восторг определенных слоев населения — вполне естественной реакцией на резкий поворот истории.

Я прошу читателей не судить нас строго. В те дни весной 2014 года мы увидели Крым так. А поехать туда еще раз и проверить тогдашние ощущения мы не можем: это было бы нарушением законодательства суверенной Украины.

(Май 2014)

Проведя в середине апреля три дня на освобожденных территориях Российской Федерации, Ксения Собчак и Антон Красовский встретились с соотечественниками и поговорили с ними о будущем Крыма.