Газета Завтра Газета: Газета Завтра 878 (37 2010)

Но вот произошел системный сбой. Голограмма планетарного рынка "поплыла". Яйцеголовые эксперты — весь этот многочисленный и прожорливый класс современных оракулов, обслуживающих правительства — проморгали международный финансовый кризис, поэтому они пытаются теперь реабилитироваться в глазах общественности, выдвигая противоречивые проекты дальнейшего развития ситуации. И всё это вновь, конечно же, имитация. Ведь никакого "развития" в данной плоскости быть не может, как не может развиваться, качественно расти тень, отражение, блик. Постмодерн исключает саму идею развития, поскольку является на самом деле не более чем обычным коллажем, а если приглядеться повнимательнее, то и свалкой культурно-бытовых отходов. Но любой мусор пригодится в процессе имитации… "В театре теней сегодня темно, театр сегодня пуст", — эту старую песню я всё чаще теперь слушаю по утрам.

Новая книга Александра Дугина продолжает тему, начатую им годом раньше в "Четвертой политической теории". Конец исторического творчества на всех уровнях: политическом, экономическом, социальном, культурном, этническом. Мы стоим на краю пропасти, бездна настолько полно отражается в наших глазах, что взгляд человека преисполнен пустоты. И только прострация спасает от отчаяния миллиарды землян. "Мы вступаем в период апокалипсиса (хотя, может быть, это не финальная катастрофа), во всяком случае, рухнула та система, которая считалась единственно верной и эффективной, а поскольку она рухнула, никто не избежит последствий этого", — оптимистично предрекает доктор Дугин.

Чтобы выжить в посткризисном мире, России необходимо перестать имитировать и начать жить. Жить по-настоящему, с удовольствием, опасно. И перестать молиться на "священную корову" экономики (в политологическом смысле — либерализма), которая ни в коем случае не является судьбой, как уверяют нас имитаторы-либералы, а скорее проклятием. "Конец экономики" — это приглашение к жаркому спору за кулисами театра теней, театра абсурда. Главное — ни у кого не идти на поводу, даже у самого Дугина, доверяя только собственной интеллектуальной интуиции. Это касается как отдельных читателей, так и нации в целом.

Захоронив разложившийся труп "священной коровы" либеральной экономики, закопав его поглубже за оградой церковного кладбища, мы сразу же вздохнем свободнее, избавившись от необходимости трепетать при слове "бизнес". Пройдет немного времени, и нынешние "хозяева жизни" начнут краснеть при вопросе о роде занятий: говорить "Я делаю деньги, занимаюсь бизнесом", будет стыдно, словно бы публично признаваться в греховных фантазиях. "Бизнес нужен для того, чтобы люди, глядя на наших бизнесменов, чувствовали себя людьми". И не последними людьми, а по возможности — первыми.

"ОРКЕСТР ВЕРМИШЕЛЬ". "Город без Солнца". ("ГЕОМЕТРИЯ") 2010.

Сразу признаюсь, фильма Сергея Потёмкина с участием Сергея Безрукова, Максима Аверина и Юлии Мавриной я не видел. Так получилось, что современное российское кино, за редким исключением, я готов смотреть только по приговору суда. Наверняка упускаю яркие и важные работы, но пересилить себя пока не в состоянии. Посему сошлюсь на авторитетное мнение Анастасии Белокуровой: "Фильм стал дебютом молодого режиссера Сергея Потёмкина, не первый год стажировавшегося у видного режиссера Кшиштофа Занусси. Воздействие европейского кино на "Город без солнца" очевидно. Впервые после долгого времени (не считая "Прогулки" Алексея Учителя) Санкт-Петербург предстает на экране абсолютно западным городом. На фоне едва ли не декоративных ландшафтов разворачивается человеческая драма, где питерский дух занимает отнюдь не последнее место. Сама история порой кажется сошедшей со страниц Хулио Кортасара или Германа Гессе. Кинематографический аналог происходящему отыщется в творчестве Жан-Жака Бенекса, других режиссеров французской "новой новой" волны. Противопоставление эстетики местного "Энди Уорхола" Алекса и мира итальянской commedia del arte театрального режиссера Семёна (Семён Фурман) занимает одно из центральных мест в фильме. Егор, Люси и Алекс представляют собой своеобразный вариант знаменитой триады — Пьеро, Коломбины и Арлекина. Фильм демонстрирует: придуманный ими мир постоянных перформансов, где даже смерть становится элементом творчества, могут скрасить лишь стихи Даниила Хармса — любимого поэта героини. В данном случае современное искусство выступает метафорой зла, бежать от которого можно разве что только в старые добрые традиции театра масок, что и происходит в трогательном финале фильма, который как нельзя лучше выявил редкую по нынешним временам наивность и беззащитность авторов картины".