Алексей Боровой - Власть

Один из талантливых современных западных писателей [2] Стефан Цвейг. «Принуждение» в сборнике «Незримая коллекция». Изд. «Время», 1928. 152. повествует про молодого немецкого художника, только что обвенчавшегося, любящего и любимого и скрывшегося от войны — из Германии в Швейцарию. Чудесная интимная жизнь. Внезапно приходит письмо с требованием его к исполнению повинности. И в то время как его природные вкусы, чувство самосохранения, полная возможность не подчиниться приказу, просьбы, советы, убеждения жены должны были бы удержать его от повиновения, огромный волнующий страх, без малейшей примеси патриотизма, без какого-либо желания разделить участь соотечественников, близких, друзей ввергает его в животный трепет перед божеством власти. Сомнения и колебания разрешаются тем, что, обливаясь мучительным потом стыда перед женой за свою трусость и бесхарактерность, полный отвращения к себе, измученный страхом, он бежит «исполнять свой долг». И только пройдя на родине разнообразные стадии унижения, потрясенный видом пострадавших на войне, он бежит обратно и сбрасывает с себя наконец «гнет законов и слов человеческих».

Государство же — источник универсальной, неодолимой силы — равно воздействует на грубых, темных людей и людей высокой культуры, способных до конца проследить логический ход своих мыслей, до конца проанализировать свои душевные состояния.

Проблема власти имеет грандиозную литературу на всех языках — социологическую, политическую, правовую, психологическую, художественную. По существу, нет и не может быть принципиально социологического исследования, которое явно или косвенно не ставило бы этой проблемы [3] На русском языке к числу наиболее оригинальных исследований следует отнести: Коркунов [Н.М.] «Указ и Закон». СПб., 1894; Алексеев А.С. «К учению о юридической природе государства». М., 1894; Кокошкин [Ф.Ф.] «Лекции по общему государственному праву». М., 1912; Петражицкий [Л.И.] «Теория права и государства». Т. 1. СПб., 1909; Франк [C.Л.] «Философия и жизнь» (Сборник). СПб., 1910; «Методология общественных наук». М., 1912; Котляревслий [С.А.] «Власть и право». М., 1915; Кистяковский [Б.А.] «Социальные науки и право». М., 1916; Алексеев Н.Н. «Очерки по общей теории государства». М., 1920; Магазинер [Я.М.] «Общее учение о государстве». Пг., 1922; Рождественский [А.А.] «Теория субъективных публичных прав». М., 1913; Хатунцев [Б.Н.] «О природе власти». Саратов, 1925. «В марксистском преломлении»; Рейснер[М.Л.] «Государство». М., 1919; Бухарин [Н.И.] «Теория исторического материализма». М.; Пг., 1922; Магеровский [Д.Л.] «Государственная власть и государственный аппарат». М., 1923. .

Однако явления, обнимаемые проблемой, настолько сложны и разнородны, питаются такими могучими жизненными корнями, служат таким противоречивым и враждебным человеческим интересам, что единого теоретического решения не существует и не может существовать.

Здесь эта проблема должна получить освещение в свете анархического мировоззрения.

Как порождаются, существуют и утверждаются отношения господства и подчиненности?

Прежде всего необходимо проводить строгое методологическое различие между властью в широком смысле слова, как совокупностью явлений независимо от их происхождения и характера и так или иначе обусловливающих природу человека или человеческого общества и властью как явлением строго социальным, как специфической формой взаимодействия людей.

1. Первое понятие власти предполагает стихийное, неосознаваемое гипостазирование отвлеченных представлений, психических настроений, бессознательно сложившихся отношений в самодовлеющие надындивидуальные субстанции — реальности, подминающие себе их творца, определяющие и направляющие его волю.

В атмосфере непроницаемого фетишизма человек, которому в этой «реальности» принадлежит все от и до, волей которого в пестром ходе истории постепенно созданы все нюансы этой трепещущей, вечно движущейся «реальности», — теперь сам ее первая жертва. Он не смеет не повиноваться своей же волей порожденной, но ограничивающей его, уничижающей, быть может, убивающей его догме, говорящей ему о покорности, долге, самоотречении. И волевое утверждение конкретного исторического момента становится сперва страшным призраком, угрожающим и мстительным, позже длительным, неодолимым источником депрессии.

И, чем обширнее социальный круг, чем сложнее сеть психических взаимодействий, в которые вовлечена подлинная реальность — человек, тем сильнее и полнее опутана она иррациональностью слагающихся клубком таинственных велений, вышедших из собственных ее устремлений, признаний, соглашений или молчаливых присоединений, но теперь сковывающих ее чудесной силой.