Литературная Газета: Литературная Газета, 6633 (№ 09/2018)

– Счастливые создания! – пробурчал «серебряный», вспомнив обливающихся потом на жаре строителей.

Дрожь била его всё сильнее и сильнее.

– Эх, вот бы оказаться на их месте, чтоб вовек не видеть морды «золотого»! – Беспрестанно оглаживая вспотевшими пальцами серебряный жетон, он всего лишь на секунду-другую позавидовал «картонным» людям, всего лишь на мгновение, но помечтал о картонном жетоне на суровой нитке…

Перевёл с татарского Наиль Ишмухаметов

1 Южная трасса – объездная дорога, проходящая по юго-восточной окраине Казани, вдоль которой «голосуют» так называемые «плечевые», проститутки, обслуживающие в основном дальнобойщиков и прочих автомобилистов.

2 ² Алтын сан (тат.) – золотой номер.

Сеня СемечкинВыпуск 13

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Татарстана

Теги:Елена Черняева , проза Татарстана

Елена Черняева

Родилась на Украине, в Никополе. В 90-е годы пере­ехала в Казань. Окончила Казанский государственный университет (1997). Преподавала в татарско-турецком лицее. Работала корреспондентом в различных СМИ. Публикации в республиканских журналах «Идель», «Казань» и «Русский глобус» (Чикаго), в газетах «Звезда Поволжья», «Честное слово». Автор четырёх книг прозы и трёх поэтических сборников. Участник международных и российских литературных фестивалей.

Во время войны Казань была тыловым городом, сюда не докатилась лавина боевых действий, но война всё равно вносила свои коррективы в жизнь города – сюда были эвакуированы многие заводы с оккупированных территорий. Теперь все они работали под девизом: «Всё для фронта! Всё для победы!» В городе также работали госпитали, все больницы были переполнены ранеными, под госпитали отдавались и некоторые школы и другие административные здания. Говорят, что тогда появилось в городе невероятное количество инвалидов, как, наверное, и по всей стране. Многим инвалидам после госпиталя просто некуда было возвращаться, так как у одних – все погибли, а другие просто не хотели быть обузой своим семьям и просили, чтобы о них сообщили как о пропавших без вести.

Был среди инвалидов такой Сеня. Остался он без рук и без ног – ноги ампутированы у него были по самый пах. Сеня был молодой и очень красивый, до войны он женился, не успели они с женой и месяца прожить, как началась война, а вот теперь он остался таким. Он криком кричал, просил, чтоб сообщили его жене, что нет его на свете, что он пропал без вести, не может он к ней, к молодой жене, таким вернуться.

И всё-таки находились сердобольные женщины, которые брали к себе таких безнадёжных инвалидов.

Маршида работала санитаркой в госпитале, она ухаживала за ранеными, мыла их, переворачивала и не всегда, в отличие от медсестричек, слышала от раненых слова благодарности – санитарка, она и есть санитарка, та, что моет, убирает судно из-под раненых и видит их в самом неприглядном виде.

Что ей доставалось? Часто, когда раненому больно или неприятно, он кричал, матерился, и всё это слышала санитарка, а медсёстры – они королевы, ангелы в белом. Но Маршида всё терпела, она ведь знала, что кому-то надо делать самую грязную работу, кому-то же надо ухаживать за ними, больными и беспомощными. Сеня ей нравился, несмотря на то что как раз от него ей больше всего и доставалось ругани и криков. Она любила наблюдать за ним. Особенно когда он спал и с лица уходило злое и недоброе, а становилось оно таким расслабленным, таким красивым; не случись с ним этого страшного ранения – Сеня действительно был писаным красавцем, хоть садись и пиши картины с него: правильные, породистые черты лица, грива волос волнистых, и роста он был высоченного, и крепкого сложения, просто богатырь, а теперь вот полчеловека осталось – такова война. Времена были тяжёлые, жили трудно, не всегда хватало на пропитание. Решила Маршида занять Сеню делом каким-то, чтоб не чувствовал себя ущербным и нахлебником. Но как тут придумаешь дело человеку, у которого ни рук, ни ног не было? Купила Маршида мешок семечек подсолнуха, накалила их в печке, и теперь надо торговать этими семечками – всё же хоть какой-то доход. Брала она тележку большую, ставила туда мешок с семечками, а сверху мужа своего – половиночку, в прямом таки смысле. Приезжали они на рынок – Маршида Сеню с мешка снимала, ставила рядом, а затем мешок. Возле Сени коробка для мелочи, а рядом пакетики. Люди сами себе семечки насыпали, а мелочь ему в коробку бросали. И хотя Сеня, пока мелочь ему бросали, случалось и обматерит покупателей, но не было случая, чтобы его обманывали. С тех пор Сеню и стали называть Семечкин, раз семечками он торговал. Но иной раз по Сениной просьбе ему стопочку водки наливали, когда Маршида не видела. Ох, и ругалась она потом, ведь Сеня во хмелю злой был, на весь свет обиженный. Брала она его беспомощного, воюющего только матюгами, под мышку и домой уносила. Так и жили они. И что интересно, каким-то образом умудрилась-таки Маршида и забеременеть от Сени, и сыночка ему родила – красавца, точную копию его, каким он был до ранения. Жаль только Сеня недолго радовался этому – вскорости он помер, сказались и стрессы, и страшные ранения, кровообращение всё равно в организме его было нарушено, к тому же слишком много стало «сердобольных дружков», которые ему стопочки подносили. Такую вот рассказывают у нас историю о любви настоящей, для которой нет никаких преград. Никаких предубеждений. «Хоть полмужика, да всё равно ведь мой!» – говорила Маршида и была права. Ничего нет сильнее любви – ничего…