Литературная Газета: Литературная Газета, 6633 (№ 09/2018)

Так живу, как живу. Обнуляя минуты и дни.

Ничего не прося. Никакого рожна не желая.

Приближая других, забывая почти об одних.

И качается палубой площадь жилая.

Потому что душа моя здесь без тебя,

Ни земли нет, ни воздуха, чтоб надышаться.

Потому и скитаюсь опять и опять

По девятому кругу вчерашнего счастья.

За железными воротамиВыпуск 13

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Татарстана

Теги:Рустем Галиуллин , проза Татарстана

Рассказ

Рустем Галиуллин

Родился в деревне Наласа Арского района Республики Татарстан. Окончил факультет татарской филологии и истории Казанского государственного университета (2009). Кандидат филологических наук. С 2018 года – директор и главный редактор журнала «Казан утлары». Член Союза журналистов и Союза писателей РТ, Международного ПЕН-клуба. Автор четырёх книг: на татарском языке «Гипнозчы малай» («Мальчик-гипнотизёр», 2008), «Юлларда җил ак иде» («На дорогах белый ветер...», 2012), «Васыять» («Завещание», 2017), на русском языке – «Одиночество» (Москва, 2013). Лауреат Республиканской премии имени Мусы Джалиля.

Густое туманное марево над Казанкой рассеивалось буквально на глазах. Сонно млевшие в нём желтовато-белёсые лучи обагрились, принявшее боевой окрас солнце, отряхнув паутину дрёмы, выстрелило над горизонтом. Чем выше взлетало огненно-красное ядро, тем всё более грозный вид приобретало. Небо враз озарилось. Из мутноватой дали поднялись, словно опара на дрожжах, тёмно-серые кучевые облака. Занимался будний день середины лета.

Дык-дык! Чонк-ченк! На развернувшейся на берегу Казанки стройке начали забивать сваи. От железного грохота закладывало уши, тревожный холод проникал в душу. Дык-дык, чынк-чынк! Паузы между сокрушительными ударами наполнялись гулом грузовиков.

Отделившаяся от направляющегося к центру Казани людского потока группа входит, по ежедневному обыкновению, в железные ворота, на которых непомерно большими буквами написано: «Вход воспрещён». Обутый в армейскую «кирзуху» охранник с пристёгнутой к ремню резиновой дубинкой окидывает очередного входящего взглядом, в котором смешались интерес и подозрение:

– Номер?!

Бредший до сих пор в сонном полузабытьи, мерно стуча стоптанными каблуками пыльных ботинок по асфальту, человек от громкого окрика вздрагивает. Очнувшись, в спешке распахивает рубаху и обнажает грудь.

– Шестьдесят восьмой, – отвечает он жалким голосом.

Охранник пристально смотрит на номер, вписанный в картонный жетон, на суровой нитке болтающийся на шее входящего, и протягивает руку в сторону громоздящихся бетонных плит и связок арматуры. «Заходи!»

А в это время борзый кобель, выскочив из конуры, облаивает, на чём свет стоит, входящего, угрожающе натягивает цепь, того и гляди оборвёт и кинется на грудь. Человек с картонным жетоном на шее втягивает голову в плечи, а охранник, запрокинув голову, с наслаждением хохочет над испугавшимся бедолагой:

– Шевели помидорами, шестьдесят восьмой! Пёс на привязи… пока! Скажи спасибо, во времена Сталина собак цепями не мучили! Да и сейчас, кажись, пришла пора покусать ваши несчётные стаи «номерных»…

Тревожно озираясь, «шестьдесят восьмой» быстрыми шагами направляется внутрь двора…

Ну вот, спецовки наконец-то надеты, последние опоздавшие, тяжело переводя дыхание, примкнули к большому плотному кольцу рабочих. В центре кольца – Махмут, неполных тридцати лет от роду, в белой каске на голове, из особых примет – абсолютно не соответствующие взгляду паиньки-инфанты жиденькая козлиная бородка и редкие обвислые усы. Рядом с ним в вальяжных позах такие же «князьки»: белая каска – белая кость. Их высокомерные взгляды беспрестанно снуют по рядам стоящих напротив мужчин, на головы которых нахлобучены буро-оранжевые каски, издалека похожие на половинки подгнивших апельсинов. Махмут здесь – хозяин. Строительная фирма – турецкая, поэтому и большинство бригадиров – представители этой нации. Пара-тройка бригадиров-татар заискивающе заглядывает туркам в глаза.

Махмут обожает такие минуты – когда все собираются перед ним во дворе, а он объявляет разнарядку работ на предстоящую смену. Такое ощущение, что он не строительством занимается, а праздник себе устраивает. В руках у него – пофамильный, вернее, пономерной список рабочих, пытаясь нагнать серьёзности в озорные чёрные глаза, он беспрестанно что-то бормочет на своём языке. Прежде всего, не отрывая взгляда от бумажки, он зачитывает перечень работ на сегодня. Затем, с видом человека, вершащего великое деяние, он выманивает червячком холёного пальчика «номерных» из строя. Однако Махмуту тяжело угодить: первый ростом не вышел, второй – чересчур медлительный. Неудовольствие тут же проступает морщинками на его лоснящемся лице. В крайнем нетерпении он кричит на вышедших из общего ряда русских и татарских мужиков, недоумевающих по поводу очередной выходки бородатого молокососа, с силой тычет их в плечо или же, поторапливая криком: «Айди-айди!», отгоняет отбракованных строителей куда-нибудь на задворки стройплощадки. В махмутовскую игру вовлекаются и остальные начальники: ретиво тыча пальцами то в одного, то в другого апельсиноголового, они пытаются помогать.