Валерия Башкирова: Банкротства и разорения мирового масштаба. Истории финансовых крахов крупнейших состояний, корпораций и целых государств

Монастырь действительно расплатился, но в иных случаях, бывало, дело приобретало совсем другой оборот. Почти через 20 лет после описанных событий, в марте 1190 года, жители Йорка, которым надоело платить проценты ростовщикам, принялись избивать еврейское население города и жечь долговые книги. Окрестные дворяне, которые тоже имели долги, присоединились к горожанам. Йоркские евреи затворились в башне и держали осаду, пока хватало сил. Когда положение стало безнадежным, почти все осажденные предпочли покончить с собой, а те, кто попал в руки осаждавшим, были преданы мучительной смерти.

Особенно тяжело было получить причитающееся, если в роли должника оказывалась знатная или даже коронованная особа. К примеру, в XIV веке богатая предпринимательница Роза из Бурфорда, которая поставляла во Францию английскую шерсть, подала в суд на английского короля Эдуарда II, который занял деньги у ее мужа и не спешил отдавать. Роза судилась с королем несколько раз без какого-либо успеха, но сама ситуация явно становилась скандальной. В итоге Роза придумала способ, как монарху сохранить лицо – получила вместо денег таможенные послабления для своего бизнеса. Однако далеко не всегда представлялось возможным подать на короля в суд. Так, в XVI веке король Испании Филипп II трижды объявлял страну банкротом, ставя на грань разорения кредиторов – богатейшие банкирские дома Европы.

В Московском государстве интересы кредиторов защищались, в сущности, так же, как и в Европе, то есть усилиями самих кредиторов. Если у истца хватало личных связей и денег на взятки судьям, должника ждал правеж – процедура, в ходе которой долги выбивались в буквальном смысле этого слова. Осужденного привязывали к столбу на базарной площади и били палками по икрам день за днем, пока тот не согласится заплатить. О том, как происходил правеж во времена Ивана Грозного, подробно рассказал немецкий авантюрист Генрих Штаден, который за годы пребывания в России успел поторговать вином, послужить опричником и даже сколотить банду, вместе с которой он предавался грабежу в окрестностях своего поместья. Однажды слуга Штадена продал стрельцу вино, точнее, взял в качестве залога форменный кафтан, поскольку денег у стрельца не оказалось. Потом покупатель куда-то пропал, и его сослуживцы потащили Штадена со слугой на боярский суд. В роли обвинителя выступал стрелецкий голова, который, потрясая конфискованным кафтаном, заявил: «На этом дворе убит стрелец. Великий князь не хочет терять своего: у стрельца было золота и денег на 60 рублей. Прикажите ему возвратить эти деньги!» Суд признал немца виновным. «Я должен был заплатить, – пишет Штаден. – Остальные стрельцы радовались этому и немедля хотели взять меня на правеж и бить меня палками по ногам. Но бояре сказали: „Не бейте! Оставьте его, пока он не принесет денег“». Штаден поспешил заплатить, а стрелецкий голова даже расстроился, что потребовал слишком мало денег: «Я должен был искать целую тысячу!»

В другой раз Генрих Штаден сам оказался в роли истца и уж тут учинил правеж по всем правилам. Однажды во время чумы в деревне Штадена умер крестьянин со всеми своими домочадцами. Пока сам немец находился в Москве, добро умершего захватил зажиточный крестьянин Митя Лыкошин, который объявил себя единственным законным наследником на том основании, что умершая вместе с крестьянином жена была его тайной любовницей. Услышав о таком самоуправстве, Штаден решил, что Лыкошин отныне является его должником. Обиженный немецкий опричник направил своим приказчикам инструкции, как поступить с нахалом: «Я приказал жестоко бить его на торгу в городе Старице с тем, чтобы он дал мне по себе поруку… А у него было еще и мое имущество, и я действовал так, чтобы вместе с моим добром получить и его. Он же упорствовал, не желая отдавать ни своего, ни моего. Тогда его заковали в железа, залили их свинцом и отправили его в Москву». В столице Лыкошина ежедневно «правили» на торговой площади, причем несчастный находился в полной власти своих палачей днем и ночью – по выражению Штадена, «при них он был и слугой, и служанкой». В итоге состоялся суд, и должника выдали опричнику в качестве холопа. Для начала Штаден отдал Лыкошина своей дворне, которая подвергала его ежедневным избиениям и издевательствам. Чтобы узник не наложил на себя руки, Штаден велел надеть на него «шейные железа с цепью в сажень длины, так что цепь затягивалась узлом и ночью он мог лежать, а днем сидеть или стоять, и такие ручные железа, что обе руки можно было запереть вместе». Каждое утро с Лыкошина снимали оковы и вели на площадь, где продолжался правеж. Впрочем, опричник приказал бить его не слишком сильно, чтобы не умер. Между тем Лыкошин держался молодцом и совершенно не собирался отдавать вымогателю свое имущество.