Дмитрий Васильев - Фарцовщики. Как делались состояния. Исповедь людей «из тени»

К вопросу о том, сколько платили. По-разному. Настолько по-разному, что трудно даже вывести какое-то среднее арифметическое. Мзда зависела от города, в котором «бомбил» фарцовщик. Это раз. От класса гостиницы, возле которой происходил процесс фарцовки. Это два. От количества проведенного за процессом времени. Это три. Так что сами понимаете, при таком разбросе трудно назвать какие-то конкретные цифры. Но в принципе, я повторюсь, впринципе, «бомбилы» отстегивали гостиничным ментам около четверти дневной выручки.

К середине 80-х в среде «бомбил» установились новые правила. Если можно так назвать грабеж среди бела дня, которым занимались серьезные фарцовщики по отношению к своим менее «крутым» коллегам. Обладатели свободной наличности в крупных количествах, полученной от фарцовки другими (более прибыльными) способами, подряжали своих менее раскрученных, менее удачливых или более молодых коллег на самую опасную часть процесса фарцовки – установление первого контакта с иностранцем, желающим провернуть торгово-обменную операцию и последующую сделку. Снабдив товарами для продажи или обмена, «контактеров» посылали забросить крючок, продемонстрировать ассортимент возможных предложений, поторговаться и совершить непосредственно обмен. После того как сделка была завершена, посланный возвращался к «старшому» и отдавал все вещи, которые удалось «набомбить», получая сразу свою долю наличности в «деревянных». Доля была небольшой. Хорошо, если половина. Свинство, конечно, и вообще «западло» по всем параметрам, но ведь никто не заставлял фарцовщиков соглашаться на столь кабальные условия, кроме собственной жадности и дурости. Не спорю, быть может, я немного погорячился, когда написал такую формулировку, ведь не у каждого фарцовщика, как уже говорилось, была возможность выйти на прямые и относительно безопасные поставки товара, а денег и красивых вещей хотелось в Советском Союзе многим молодым людям.

Вот и приходилось соглашаться на предложения «рвачей», чтобы попытаться чуть-чуть продвинуться по карьерной лестнице в среде фарцовщиков. Получалось, правда, далеко не у многих. Да что там, поставленной цели достигали единицы. Все остальные начинающие или через некоторое время попадали на зону, или понимали, что таким образом они серьезных успехов на поприще фарцовки не достигнут, и возвращались в лагерь законопослушных граждан. Текучка кадров в этой категории фарцовщиков была огромная и уж точно самая большая по сравнению с остальными категориями.

Советская пресса, не вдаваясь в подробности, подразумевала под фарцовщиками исключительно эту – самую нестабильную – категорию. На долю начинающих, «бомбивших» иностранцев возле гостиниц, приходилось больше всего «народного презрения». В СССР пресса имела определенный вес, а впрочем, если долбить одно и то же на протяжении нескольких лет и даже десятилетий, то можно убедить человека: что черное – это белое. Особенно если человеку, по большому счету, «по барабану», о каком все-таки цвете идет речь. В среде законопослушных «совков» эта категория фарцовщиков олицетворяла собой «гнусное идолопоклонство перед Западом», а фарцовщики изображались как всеми презираемые парии. И действительно, газетные статьи, обличительные фельетоны рисовали перед советским гражданином очень неаппетитный образ: жадного, даже алчного человека, не обладающего и зачатками собственного достоинства, способного «ради тряпки продать Родину». И ладно бы еще алчность и жадность, но вот ограниченность фарцовщиков как личностей и их тупость в бытовом плане действительно выглядела со страниц газет отталкивающе.

Показательные уголовные процессы над фарцовщиками, которые периодически комментировались на страницах газет, только добавляли «дровишек» в пламя общественного презрения. Но справедливости ради, грамотного освещения подобных процессов не было вовсе. Как не наблюдалось и объективной оценки личностей подсудимых. Достоянием гласности становились в первую очередь суммы и перечень вещей, из-за которых фарцовщик угодил на скамью подсудимых, а эти перечни действительно звучали жалко, особенно после высокопарных высказываний. «Презрение соотечественников», «Действия, позорящие звание советского человека» и – кофточка, найденная при обыске после задержания. Или дамские колготки. Последние почему-то особенно смешили простых советских людей в подобного рода показательных процессах и убеждали их в окончательной и непроходимой тупости фарцовщиков, рисковавших честным именем и свободой за такую малость. Мысль, что судили не совсем тех и совсем не за те суммы, как-то не приходила большинству людей в голову. Стоит у гостиницы, пристает к иностранцам – значит, фарцовщик. А то, что настоящие фарцовщики, ворочавшие солидными суммами люди, практически не попадались, так об этом советским людям как-то забывали сообщать.