Однажды, когда мой друг ещё работал заместителем министра, ему пришлось сопровождать американскую сельскохозяйственную делегацию. Она выехала по строго определённому маршруту, намеченному в США, и в задачу моего приятеля входила дача пояснений. Делегация побывала в хозяйствах Саратовской области и Краснодарского края. Расставаясь с американцами, мой друг вдруг услышал от руководителя делегации:
– Мы считаем, что новым министром сельского хозяйства России должны стать вы! Если согласны, то, прилетев в Вашингтон, мы этот вопрос решим. Наша делегация убеждена: вы уверенно поведёте российскую деревню к демократии!
Мой друг со злостью подумал: «А при чём тут Вашингтон? Почему вы вдруг заботитесь о России?»
Словно прочитав его мысли, глава делегации добавил:
– Да будет вам известно, что кандидатуры всех министров Москва согласовывает с Вашингтоном. Таковы нынче порядки! – Он с чувством превосходства рассмеялся.
Мой бывший коллега промучился всю ночь. А утром, провожая делегацию в аэропорт, категорически отказался от американского предложения.
Прошло несколько лет. Неожиданно он встретил одного из членов делегации в индийском Бангалоре, на Генеральной ассамблее селекционеров и семеноводов мира. Они вспомнили о поездке в Россию, и американец вдруг сказал:
– В Вашингтоне мы всё-таки внесли вашу кандидатуру. Но нам ответили: вы не подходите. Слишком хорошо знаете сельскохозяйственное производство. Вас трудно заставить его обновить. Принципиально в России у власти нужны люди, работающие с «чистого листа».
В период реформы произошёл не только кадровый коллапс. Финансирование сельского хозяйства из бюджета снизилось в десятки раз. Местная поддержка тоже оказалась на мели, а шефство заводов, естественно, прекратилось – их загнали в нищету.
В результате реформы к 2010 году в деревне возникла многоукладность: наряду с государственной и муниципальной собственностью появились индивидуальные предприниматели, фермерские (крестьянские) хозяйства, частные сельхозкооперативы и крупные холдинги. Фермеры юридически оформили в собственность меньше десяти процентов земли и производят почти столько же продукции. Тысячи фермерских хозяйств оказались мертворождёнными.
Что же касается колхозов и совхозов, то сломать их за два месяца, как требовалось в указе президента, не удалось. Почти полностью их уничтожили года через три. Из двадцати пяти тысяч хозяйств нынче работает несколько сот. Многие из них выстояли неоднократные банкротства, уголовные преследования, но стали мощными предприятиями. Там сохранились опытные кадры, собственные мастерские и техника.
Таким образом, либералы не сумели создать класс крепких фермеров (крестьян) – надёжную опору отечественного земледелия.
Самоуничтожение
Что же произошло в деревне за двадцать лет посткоммунистической трансформации?
Впервые пашня заброшена на гигантской площади – не обрабатывается около 45 миллионов гектаров, а это 38 процентов всей пашни. Поля зарастают мелколесьем и бурьянами.
Накануне реформы страна выращивала зерна по 709 килограммов на душу населения. В последние пять лет – по 624. В США собирают около 1400. Произошёл чудовищный спад сборов зерна, несмотря на идеальную погоду. С 2001 года импорт хлеба прекратился, появились его «излишки». Потому что его некому стало скармливать. Поголовье крупного рогатого скота сократилось на 63 процента. Вырезано больше половины свиней, овец и коз. Каждые четыре фермы из пяти освобождённых от скота разрушены и растащены. Расход зерна на корм скоту снизился почти вдвое. Сломан становой хребет сельского хозяйства – разрушена его материально-техническая база.
Безнаказанный сговор производителей минеральных удобрений поднял цены на них так, что они не всегда окупаются прибавкой урожая.
Тысячи высокопрофессиональных специалистов покинули многие деревни. Нет работы. Нет денег. Нет жизни. Количество агрономов, инженеров, зоотехников, ветврачей сократилось в разы.
После ликвидации двух гигантских министерств – Минсельстроя и Росколхозстроя – количество вводимых объектов в селе уменьшилось в сотни раз. Включая и дороги.
Необоснованное сокращение финансирования сельскохозяйственной науки – в 10–12 раз! – ведёт к её умерщвлению. Сорт всегда был и будет первым носителем экономического роста в земледелии. Его создатели, селекцентры, влачат жалкое существование. Российские поля заполонили сорта и гибриды иностранной селекции, не выдерживающие наших погодных аномалий. Почти полностью на зарубежных семенах работают свекловоды – как сто лет назад! Наполовину – кукурузоводы, производители подсолнечника, пивоваренного ячменя, даже картофеля. Разве такие посевы выстоят российскую засуху?!
Читать дальше
