Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

Учение о бунте занимает важнейшее место в бакунинской философии личности. Бунт – это главный фактор формирования личности и прогресса человечества. Бунт человека есть продолжение всеобщей мировой борьбы за самоутверждение, но только очеловеченное , осмысленное, сознательное, свободное. В человеческой жизни, бунт, творчество, дух возмущения – источники движения. «Три элемента или, если угодно, три основных принципа составляют существенные условия всякого человеческого, как индивидуального, так и коллективного проявления в истории: 1) человеческая животность ; 2) мысль ; и 3) бунт . Первой соответствует собственно социальная и частная экономия ; второму – знание ; третьему – свобода » (234; 449). Как мы знаем, Бакунин считал необходимым преодолеть животность в человеке и ставил жизнь выше мысли; бунт же в приведенной триаде отождествляется со свободным, подлинно личным и человечным началом в человеке. В другом месте Бакунин указывает, что человек отличается от животного «двумя ценными способностями: способностью мыслить и способностью, потребностью бунтовать . Эти две способности, комбинируя свое поступательное действие в истории» отрицают животное начало в человеке «и создают, следовательно, все то, что является человеческим в человеке» (234; 447). Именно через бунт происходит вочеловечивание человека. Бунт, таким образом, является важнейшим специфически человеческим качеством. Но что понимает Бакунин под словом «бунт» и против чего этот бунт направлен?

Вопреки распространенному стереотипу, Бакунин, этот пламенный бунтарь, олицетворяющий всей своей жизнью саму стихию бунта, понимает под бунтом отнюдь не тотальное отрицание всего и вся, не безграничное разрушение. Много раз в своих произведениях он настойчиво указывает на границы бунта и на его относительность. Веру в необходимость стихии разрушения, критики и отрицания он сочетает с трезвой и реальной оценкой того положительного, что должен принести с собой бунт: «разрушительная деятельность не только по своему существу и по степени своей интенсивности, но и по своей форме, по своим путям и средствам всегда обуславливается тем положительным идеалом, который составляет ее основной импульс, ее душу» (цит. по 357; Т.3, 254).

По убеждению Бакунина, в принципе невозможен и лишен всякого смысла бунт абсолютный, бунт против Природы как мирового целого или против «второй природы» – Общества. Вне природы и Общества для Бакунина ничего не существует, нет ничего сверхъестественного, и за их рамки выйти человеку не дано – не стоит и пытаться это сделать. Природа и Общество в целом – это почва на которой мы вырастаем, это поле, на котором мы обречены вести свою игру. Но против данной природы и против данного общества человеку можно и должно бунтовать, преобразуя мир и себя в мире, рождая в борьбе специфически человеческую реальность. Ведь принять всю данность окружающего, мириться со всем злом и несовершенством мироздания – значит, по Бакунину, предать человеческий жребий, отречься от свободы. Невозможно как тотальное отрицание Природы вообще и Общества вообще, так и абсолютное принятие данной природы и данного общества.

«Разумная» действительность логически порождает как свое следствие – личность, бунтующую против тех или иных форм этой действительности. Бакунин подчеркивал, что «подчиняясь законам природы, человек ни в коей мере не раб, так как он подчиняется только тем законам, которые присущи его собственной природе, тем же условиям, посредством которых он существует и которые составляют все его существо: подчиняясь им, он подчиняется самому себе» (234; 353).

Таким образом, бунт и свобода всегда относительны и ограничены, всегда порождены зависимостью и несвободой, которую они же, до известной степени, диалектически отрицают: «человек вынужден завоевать свою свободу» (234; 379).

Всю свою жизнь человек остается «равнодействующей» множества причин, действий и обстоятельств и, конечно, не может разорвать одним произвольным актом эту вечную и всемогущую взаимосвязь: «Признаем же раз и навсегда, что перед лицом этой универсальной природы, нашей матери, которая нас создает, нас растит, нас кормит, нас окружает, пронизывает нас до мозга костей и до самых интимных глубин нашего умственного и нравственного существа и которая всегда в конце концов душит нас в своем материнском объятии, нет для нас ни независимости, ни возможности бунта» (234; 360-361). Таковы естественные и непреложные рамки человеческого бунта.