Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

Теперь необходимо остановиться на святая святых мировоззрения Бакунина – на «ревниво любимой» им свободе, свободе личности как главной ценности и основной теме бакунинской философии. В своих произведениях он дает бесчисленное множество определений и характеристик свободы. Заявляя о неотчуждаемости суверенитета личности и о свободе, как неотъемлемом и важнейшем свойстве личности, Бакунин пишет: «Никакое вечное обязательство не может быть допущено человеческой справедливостью…, и мы никогда не признаем иных прав или иных обязанностей, кроме тех, которые основаны на свободе» (28; 20). «Существует только один-единственный догмат, один-единственный закон, одна-единственная моральная основа для людей – свобода , уважать свободу ближнего есть обязанность ; любить его, служить ему есть добродетель » (234; 275).

Поскольку для Бакунина теория была неотделима от практики, то, кладя свободу в основание своей теоретической этики, он всегда руководствовался этим принципом в практической жизни. В своем вдохновенном письме из Парижа брату Павлу в марте 1845 года он так формулирует эту свою личную религию свободы: «Вот мое исповедание веры – политическое, социальное, религиозное, – вот внутренний смысл не только моих действий и моих политических взглядов, – но также, насколько для меня возможно, моего частного и индивидуального существования… Все то, что освобождает людей, все то, что, заставляя их задумываться о себе самих, поднимает в них принципы их собственной жизни, деятельности и самостоятельной и действительно независимой, – все то, что дает им силы быть самими собою, – есть истина; – все остальное – ложно, – пагубно для свободы, абсурдно. – Освобождать человека – вот одно единственное законное и благодетельное влияние» (158; 285-286).

Что же такое свобода? «Свобода не есть независимость человека по отношению к непреложным законам природы и общества. Свобода – это прежде всего способность человека к постепенному освобождению от гнета внешнего физического мира при помощи науки и рационального труда; свобода, наконец, это – право человека располагать самим собою и действовать сообразно своим собственным взглядам и убеждениям, – право, противополагаемое деспотическим и властническим притязаниям со стороны другого человека или группы, или класса людей или общества в его целом» (234; 332-333). Так понимаемая свобода была, разумеется, ограничена рамками «всеобщей причинности» и, одновременно, оставляла огромный простор для личной активности в этих рамках.

Свобода для Бакунина синонимична как «человечности» и «человеческому достоинству», так и «личностности»: через нее все люди достигают своей индивидуальной личностности; инстинкт свободы заложен в каждом индивиде, без свободы человек – не человек, личность – не личность. Не раз Бакунин произносит вдохновенные гимны в честь свободы, как главного и неотъемлемого атрибута человечности: «Свобода! Только свобода, полная свобода для каждого и для всех! Вот наша мораль и наша единственная религия! Свобода – характерная черта человека, это то, что его отличает от других животных. В ней заключено единственное доказательство его человечности… Это длительный и постепенный переход от рабства к свободе, к величию, к совершенству, к действительной свободе – вот в чем весь смысл истории. Быть свободным – это право, долг, все достоинство, все счастье, все назначение человека. Это – исполнение его предназначения. Быть неспособным к свободе – значит быть неспособным к человечности. Лишить человека свободы и средств к достижению ее и пользованию ею – это не просто убийство одного человека, это убийство человечества…» (234; 268-269).

Но как соотносятся в учении Бакунина свобода личности и общества, свобода одного человека со свободой другого? Бакунин категорически протестует против распространенного тезиса о том, что: «моя свобода ограничена свободой других людей». Это расхожее мнение основывается на убеждении в том, что, якобы, в мире имеется некое ограниченное количество свободы и увеличение ее у одного автоматически вело бы к уменьшению ее у другого. И, чтобы раздать всем свободы поровну, нужен арбитр: Государство, Право и пр. Но так делят привилегии , а не свободу. Свобода – не привилегия, не произвол. С ней все обстоит как раз противоположным образом. Ведь, как правило, людей лишают свободы во имя неких надличностных, надчеловеческих кумиров – объективированных, отчужденных, созданных людьми, но живущих по своей бесчеловечной и безличной логике. Перед лицом Государства, Права, Морали, Религии – все люди (кроме немногих привилегированных) одинаково несвободны. Но, как показывает Бакунин, от этих учреждений, «охраняющих в обществе свободу», происходит намного больше несвободы и насилия, чем от их отсутствия. Если же доверять человеку, и считать, как Бакунин, что свобода – не только Цель, но и Путь, и вне свободы не может быть никакого блага, то становится понятно, что, чем свободнее другие люди, тем свободнее и я (но не привилегированнее за счет других) – тем меньший гнет «животности», «рабства», «авторитета» давит на всех. Так понимаемая свобода оказывается не чем-то ограниченным, закрытым, сугубо индивидуальным, изолированным и негативным, но напротив, – открытым, растущим, социальным, общим и вполне позитивным. Бакунин убедительно показывает, что свобода других не ограничивает, – как полагали либералы-последователи Руссо, да и многие авторитарные социалисты, – но, напротив, расширяет свободу личности. Свобода, таким образом, расширяется не за счет каких-то личностей, а за счет наступления на несвободу (в виде животности и авторитета: природных, социальных и прочих тисков, рамок, ограничений), и возрастание социальной свободы ведет к возрастанию свободы личной и наоборот. Когда же усиливается Авторитет, Власть – то это происходит всегда не иначе как за счет чьей-то свободы, за счет свободы каждого. Так Бакунин приходит к великой мысли о неделимости свободы, как ее важнейшей характеристике: расширение свободы других знаменует собой расширение моей свободы, а урезание хоть кусочка из нее – это убийство свободы как таковой.