Любой сучок, ягода, кочка, река — все имеет свою суть, мысль и голос, все живет вместе с человеком, во благо ему или во вред. Вот из “Сахарного немца”: “К свету вспучило Двину. Как опару на новых дрожжах, вышибло из берегов. ... Должно быть, вздумала она разнимать нас с немцем: что, дескать, стоим друг против дружки, не шьем, не порем, только груди ей побережные солдатскими сапогами топчем — вздумала, видно, по-хорошему разнять, подальше от берега прогнать, да запрудила наши окопы и многих скрыла с головкой”.
В “Чертухинском балакире” жутковато реалистично описано, как заживо хоронят девушку, одурманенную сон-травой. А вот как прекрасно, как образно сказано о самой сон-траве: “Пропала в нашем чертухинском лесу сонная травка, и в самом народе перевелись колдуны и колдуньи...
Красивые цветы у сон-травы, посмотришь на них, и словно это смеются со стебля лукавые девичьи губы, и меж розовых губ дразнит тебя язычок, и белеет два ряда, как кипень, зубов...”
Казалось, что может быть сложного, а тем более таинственного и мистического в деревенском мирке? Оказалось — все. Уж больно много нечисти вокруг, спастись от нее пытаются только тем, что за веру свою железной хваткой держатся. А нечисти все нипочем, играет она с людьми в страшные, смертные игры.
Путешествуя по своему собственному измерению, Сергей Клычков спокойно, без суеты относится к смерти, как к одной из Божьих благодатей: “Смерть! Нужна она, желанна в свой час, и нет большей муки, если смерть в свой срок долго не идет к человеку, уже сложившему в переднем углу на груди руки.
Тогда человечье сердце томится и тоскует по ней, как некогда оно томилось и тосковало, поджидая, когда черемушной веткой в окошко постучится любовь.
Хорошо умереть, коли в головах у тебя и в ногах теплятся тихо путеводные свечи, а у дома, плечом прислонившись к крыльцу, терпеливо дожидается сосновая крышка!..
...Как умирают все мужики, вернувшиеся с пашни или с сенокоса!”
О такой смерти мечтал Клычков, но обезумевшая, озверелая от революции Россия, тихую, потаенную душу которой он так любил и славил, распорядилась смертью автора по-своему.
А в его измерении земля, как новая теплая изба, благодатно принимала нового своего постояльца... “...Трифон подал ей руку, упершись босыми ногами о край, и Пелагея, приставивши заступ к стенке могилы, легко взобралась наружу.
— В земле, дядя Трифон, тепло, как в избе!
...Трифон в могилу заглянул, заступом деловито смерил и начал Пелагею хвалить:
— Добра горница... скажет Аким спасибо!”
На каждой странице, в каждой строчке чувствуется душа и суть Сергея Клычкова, он и балакирь из Чертухина, и робкий Зайчик из “Сахарного немца”... он и река, и древо, и лампадка у иконы... Через все повести гуляет, бродит леший Антютик, разъезжает на дивном коне Сорочий царь, прыгают, лукавят бесы... Думаешь, действительно, писатель может... должен создать свой собственный параллельный мир, свое, ни на чье другое не похожее измерение и заселить его кем вздумается, а может, и самому уйти туда на постоянное житье...
Поэзия Сергея Клычкова органично перекликается с прозой. Образы, вдохновившие Клычкова на создание повестей, находили ранее воплощение в стихотворных строках. Такие стихи обязательно надо читать, перебирая строчки, как четки из рябиновых ягод, нанизанных на желтую осеннюю травку. Они просты, печальны и нежны, все насквозь, как тонкими солнечными стрелками, пронизаны грустью, любовью к своей земле и к людям, которых она породила:
Золотятся ковровые нивы,
И чернеют на пашнях комли...
Отчего же задумались ивы,
Будто жаль им родимой земли?..
...Та же Русь без конца и без края,
И над нею дымок голубой —
Что ж и я не пою, а рыдаю
Над людьми, над собой, над судьбой?..
Сквозь поэтические, равно как сквозь прозаические строки Клычкова проглядывают былинные и сказочные лики:
Лада к ивушке присела,
И над нею меж ветвей
Зыбь туманная висела,
Пел печально соловей...
...А вокруг нее русалки,
Встав с туманами из вод,
По кустам играли в салки
И водили хоровод...
Названия большинства стихотворений 1-го тома говорят сами за себя: “Садко”, “Бова”, “Лада”, “Леший”, “Кольцо Лады”, “Колдунова смерть”, “Купава”, “Жар-птица”, “Дубравна”... Светло и чисто от его стихотворений, хоть и пишет о себе Клычков:
Родился я и жил поэтом,
А жизнь поэта — страх и боль, —
Любовь и боль, но и не в этом
Поэзии и жизни соль...
Читать дальше
