Главное уже было выиграно, и этим главным как раз и была беспротестность, спокойная атмосфера визита. “Наш Киев дряхлый, златоглавый”, словно не помня зла, гостеприимно распахнул перед римским гостем свои врата — символически, свои легендарные Золотые Ворота, напоминающие о светоносном, сияющем Киеве еще не только домонгольской поры, но и эпохи доцерковного раскола, эпохи Ярослава Мудрого, одну за другой выдававшего своих дочерей за западных государей. И отблеском этой памяти папа (сам-то, как показали дальнейшие события, ничего не забывший) сумел воспользоваться вполне.
* * *
Разумеется, сдержанная позиция Церкви, в том числе УПЦ МП (что до УПЦ КП и УАПЦ, то они, несмотря на все сказанное ими об унии, тотчас же и охотно пошли на прямой контакт с понтификом), диктовалась соображениями прежде всего политическими, той позицией, которую заняло высшее руководство страны. А вряд ли можно спорить, что для Л. Кучмы, донимаемого кассетным скандалом, прибытие столь высокого гостя было истинным подарком. И это показали первые же часы — да что там, минуты — пребывания понтифика на земле Украины.
Сама пышность встречи в Борисполе, сочетание высокого официального ее уровня (присутствие президента, представление членов дипкорпуса и т. д.) с процессиями “парубков и дивчат” в национальных костюмах и хором девчушек в веночках, восклицающих “Хай живе папа!”, говорили о большем, нежели только о прибытии высокого официального гостя и пастыря душ проживающих на Украине римо- и греко-католиков. Сразу же замечу, что я не считаю корректным обсуждение права Украины как независимого государства выбирать гостей, форму их встречи, равно как и право римского первосвященника на посещение шестимиллионной паствы. Однако уже в Борисполе стало ясно, что Иоанн Павел II отнюдь не собирался ограничивать себя рамками лишь государственного и пастырского визита и что предоставленные ему возможности (прямая трансляция всех важнейших событий по первому национальному каналу, разнообразие и масштабы полученных для соответствующих мероприятий территорий) он в полной мере использует для проповедей, обращенных не только к католикам, но и ко всей Украине. И не только к Украине, а urbi et orbi. Стало понятно также, что проблемы политические и исторические едва ли не потеснят в этих проповедях вопросы сугубо религиозные. Акценты же, расставленные в них, оказались таковы, что зафиксировать и оценить их российские политики и аналитики не только имеют право — они просто не имеют права уклониться от брошенной всей нашей исторической памяти вызова.
Нашлось место всему — и “злодеяниям, совершенным политическими силами против мусульманской общины Украины”, и преследованиям верующих, особенно, разумеется, греко-католиков. Не нашлось (у папы-славянина) ни одного слова напоминания о нацистской программе истребления восточных славян (план “Ост”), об эшелонах украинской молодежи, угнанных в рабство в Германию, о миллионах повешенных, расстрелянных, заживо закопанных и сожженных, брошенных в шахты советских граждан. Разумеется, папа посетил Бабий яр — тему Холокоста не может позволить себе обойти никто из действующих политиков, тем более мирового класса. Однако уничтожение евреев западной историографией и особенно политической публицистикой чем дальше, тем больше выдается за, по сути, единственное преступление нацизма, могущее быть квалифицированным как геноцид и преступление против человечности. Понтифик расставлял акценты точно по этой схеме, к тому же за посещением Бабьего яра последовало посещение Быковнянского леса, где погребено около 100 тысяч жертв репрессий советского времени, — за что особую благодарность папе выразил украинский “Мемориал”. Таким образом, краткое упоминание о нацизме (а оно во всех речах понтифика было очень кратким) снова послужило лишь поводом к пространным проповедям на тему о советском тоталитаризме, стало лишь элементом того “своеобразного суда, устроенного папой над советской властью”, о котором с таким удовлетворением писал на страницах “Независимой газеты” Максим Шевченко.
Видимо, чтобы не разрушить стройную конструкцию этого “суда” (хотя, собственно, по какому праву?), не помешать главному, в маршрут понтифика остался не включенным страшный Дарницкий концлагерь для советских военнопленных. Это было естественным продолжением линии поведения Иоанна Павла II, ни разу не произнесшего слов благодарности тем солдатам армии Конева, что ценой своих жизней спасли от полного уничтожения его родной Краков, и ни разу не призвавшего свою польскую паству прекратить надругательства над памятниками советским воинам, погибшим при освобождении Польши. Таков строй чувств понтифика, таковы его убеждения, роднящие его с достаточно одиозной фигурой Пия XII, которого Иоанн Павел II подчеркнуто назвал во Львове своим предшественником.
Читать дальше
