Впрочем, Василий Шестаков, который знал о его решении пойти работать в КГБ задолго до его университетских друзей, отдавая должное романтизму того времени, считает, что причина значительно глубже: “Вообще-то, еще тогда он очень серьезно относился к любому делу, и спустя рукава он им заниматься не мог. Нe исключаю, что, учась в университете, Володя продолжал серьезно заниматься спортом потому, что знал, куда он впоследствии пойдет. Поэтому он вполне сознательно готовил себя к этой работе, в том числе и физически. Во всяком случае, по тому, что мы знали на тот момент, и по нашим романтическим представлениям работа в КГБ предполагала в том числе и знание приемов рукопашного боя. А дзюдо, самбо и есть по большому счету боевые разделы этих единоборств”.
По воспоминаниям однокурсников, Путин никогда внешне не проявлял своего стремления к работе в КГБ, в отличие от нескольких других студентов, которые не скрывали от товарищей, что свою дальнейшую жизнь они видят только в структуре “тайного ордена”. Парадокс (а может, сами нормы существования КГБ) заключается в том, что из многих желающих с курса “послужить Отчизне в госбезопасности” на последнем этапе осталось четыре человека, из которых лишь двое, Владимир Путин и Олег Виноградов, были зачислены в штат Комитета государственной безопасности.
Многих сокурсников подобный выбор товарища озадачил, они считали, что место следователя в прокуратуре было бы для Путина гораздо предпочтительней да и в житейском плане гораздо выгодней, нежели служба в закрытом ведомстве, где человек подчиняется железной дисциплине и уже полностью себе не принадлежит.
Впрочем, один из бывших университетских приятелей Путина отметил: “Он — игрок. Игрок! Причем с некоторой долей авантюризма. Он может рисковать, но все, что имеет, на банк никогда не поставит”.
Другой товарищ, который знает нынешнего президента с детства, подтвердив сказанное, добавил: “По жизни он игрок, но только по большому счету и в хорошем смысле этого слова. Ставки должны быть велики. По мелочи он не играет...
Поиск и отбор лучших студентов в высших учебных заведениях СССР для работы в Комитете государственной безопасности был налажен и действовал десятилетиями еще до прихода Юрия Андропова в КГБ. Поэтому можно твердо говорить только о более целенаправленной и широкомасштабной работе в этом направлении после того, как Юрий Владимирович возглавил органы госбезопасности.
Справедливости ради необходимо отметить, что в шестидесятые, а особенно семидесятые и восьмидесятые годы служба в КГБ считалась чрезвычайно престижным делом.
Помимо волшебных “корочек” сотрудника госбезопасности, которые заставляли трепетать не только простых обывателей, но даже представителей МВД, офицеры КГБ, как правило, в материальном и бытовом плане жили гораздо лучше, нежели их коллеги из Прокуратуры, Министерства обороны, милиции и даже ГРУ. Они получали квартиры гораздо быстрее, их жилье практически сразу “телефонизировали”. Комитет имел по всему Советскому Союзу разветвленную сеть пансионатов, санаториев и домов отдыха, где чекисты вместе с семьями могли поправить пошатнувшееся здоровье.
Ну, а принадлежность к Первому главному управлению КГБ СССР открывала офицеру блестящую перспективу выезда за границу, куда подавляющему большинству простых смертных сограждан дорога была просто заказана. Именно поэтому партийные, хозяйственные и профсоюзные “бонзы” Советского Союза пытались пристроить своих детей не просто в КГБ, но именно в ПГУ, которое занималось внешней разведкой. Отбор “волосатых” в КГБ, как называли в Комитете сынков высокопоставленных деятелей, происходил по другим — телефонным — правилам. Остальных же отбирали следующим образом.
Система изучения, проверки, а затем и привлечения студента вуза в “органы” была в принципе одинаковой по всему Советскому Союзу. Наиболее активно “вербовщики” работали в крупных студенческих и научных центрах СССР: Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Владивостоке, Новосибирске, Свердловске, Одессе, Риге, Ростове-на-Дону, Казани, Ташкенте, Баку, Тбилиси, Ереване, Кишиневе, Алма-Ате, Омске, Тюмени, Иркутске. Впрочем, и небольшие города тоже не оставались без внимания.
На первом этапе сотрудники институтских отделов кадров, среди которых, как правило (если дело касалось университетов и крупных профильных институтов), были отставные офицеры КГБ, внимательно изучали личные дела новоявленных студентов. Кого-то отметали сразу: темное, неприглядное, а то и просто криминальное прошлое родственников, пусть даже дальних; наличие родни за рубежом, тем более в капиталистических странах; национальность (евреям путь в Комитет был просто заказан); отсутствие комсомольского билета у сердца, а также нежелание влиться в дальнейшем в “передовой отряд молодежи”.
Читать дальше
