Школьный учебник “ответственен более, чем ученое сочинение”, — писал великий русский ученый П. А. Флоренский в труде “Предполагаемое государственное устройство в будущем”, созданном в первые советские годы. В русской педагогике считаются образцовыми школьными учебниками “Алгебра” А. П. Киселева и “Физика” А. В. Перышкина. “Учебная книга русской истории” С. М. Соловьева, по которой занимались поколения русских гимназистов, все же не отвечает полностью требованиям, предъявляемым к школьному учебнику. У великого историка нет (и не могло быть) такого же выверенного годами представления о возрастных возможностях детей, о методах влияния на их развитие, как у Киселева и Перышкина — с их педагогическим опытом. Что же касается образцового учебника по русской литературе, то не было такого ни у дореволюционных гимназистов, ни у советских школьников — при том, что отечественная словесность во все времена считалась в нашей системе образования предметом номер один.
Впрочем, потому и не было в России эталонного учебника по литературе, что в учебник по предмету и образующему, и воспитывающему необходимо вместить и духовно-эстетическое познание, и социально-историческое, и, само собой, — художественное. А из тех книг, что мы имели в годы своего ученья, очевидно, каждый припомнит непременные биографические сведения о классиках и неукоснительные разборы входящих в школьную программу произведений. И мы можем также вспомнить, что даже самый занудный автор учебника предполагал в ученике умение читать и сопереживать прочитанному. Ну, на худой конец, обязательным было хотя бы беглое знакомство с русской классикой — по списку, продиктованному учителем перед летними каникулами. Однако в нынешнее время уже вряд ли учитель может надеяться на надлежащую подготовку школьников к урокам литературы. В наше время в начальных классах уроки чтения и так были сокращены, а теперь — с введением уроков по информатике со второго класса — вряд ли дадут на чтение больше часов.
Я однажды была допущена на заседание министерского Экспертного совета, определяющего, получит ли учебник по литературе министерский гриф. В числе пожеланий, высказываемых членами совета, чуть ли не самым главным было то, что нужен не только разбор, но и обязательно краткий пересказ изучаемых произведений: “Мы должны ориентироваться на современных школьников, а они читать классику не хотят и не будут”. Все, кто там был, прекрасно понимали, что литературу по пересказам изучать нельзя, это губительно для развития детских умов и чувств. Просто у них речь шла о совсем другом предмете, хотя и под тем же названием “литература”, который ныне вводится в русской школе. Процитирую “Обращение к общественности России”, подписанное профессорами, докторами филологии ведущих вузов: “Литературному образованию грозит превращение в нечто необязательное, вроде уроков пения и физкультуры” (“Литературная газета”, 2002, № 33). Литературоведы и методисты протестовали против “выталкивания литературы” из школьных и вузовских программ, требовали от реформаторов образования “бережного отношения к национальному достоянию и гордости России — к ее литературе”.
Ну и что мы все получили в ответ? “Обращение” было опубликовано за две недели до начала учебного года, а министр образования В. М. Филиппов, выступая 2 сентября по телевидению, говорил о том, как нужны нашим детям новые вводимые в школе предметы — экономика, правоведение, информатика, и ни слова не сказал об уроках русского языка и литературы. То же повторилось через полмесяца на “Парламентском часе”. Министр говорил все о тех же, отныне главных, предметах — экономике, правоведении, информатике, но ни слова о русском языке и литературе. Очевидно, это и был ответ на “Обращение”.
Каким же может быть в этих условиях школьный учебник по русской литературе — да еще по литературе ХХ века? Ведь российское образование и впредь будут переделывать под западноевропейские и американские стандарты. А там уже давно отказались от последовательного, линейного изучения литературы в ее связи с историческими событиями, с народной жизнью. Признано целесообразным изучение литературы по “узловым пунктам”. В России до этого еще не дошло. Но дают себя знать подготовительные меры: сокращение уроков литературы начиная с первого класса, с уроков чтения, и введение чисто информационной системы ознакомления с литературой в виде набора имен и наименований.
Читать дальше
