26 июля 1980 г. (Запись Ирины Ракши)
Утро. Базар. Диета. Юрочка встал с трудом. Кормлю. Передача с Олимпийских игр. Гимнастика, побеждают, аплодисменты. Говорю: “Вот у них сейчас звездный час...” Юра: “Да, короток звездный час у тела, и как он может быть долог у духа?”
Вечер.
Юрочка хорошо работал. Дописал статью “О картине”17. Сейчас говорим перед сном о содружествах, группах. Он говорит: “Мы сами явление и группа, я и ты, и не нуждаемся в группировках. Ни в каких группах и коалициях. У нас своя яркая индивидуальность, что для нас вполне достаточно. И мы знали это с тобой и десять, и двадцать лет назад”. И еще сказал: “Я благодарю Бога, что не знаю и не хочу знать своих врагов... Я улучшил себе настроение тем, например, что подумал о тех, которые меня любят...”
29 июля 1980 г. (Запись Ирины Ракши)
Юрочку выдвигают на звание заслуженного художника РСФСР18. Рады. Сегодня он хорошо работал. Было солнце. Температура 38,9 вечером.
1 августа 1980 г.
В “Поле Куликовом” я сознательно избрал предельно подчеркнуто реалистический метод, который вытекает из замысла. Ибо такой метод наиболее полно дает возможность сказать зрителю: это было именно так, заставляет его поверить в происходящее, вовлекает его внутрь, в глубину, в суть этой народной драмы.
Конечно, легче было пойти в изображении по пути стилизованных “икон”, житий, метафорических знаков и фигур, но это было бы более легковесным отношением к этой теме, “заигрыванием” с ней. Чего делать никак нельзя, потому что в такой большой теме это едва ли не кощунственно. Можно еще вспомнить: когда художникам любого времени попадала столь значительная тема, то они интуитивно выбирали “главную” улицу в изобразительном ряду, чтобы их мысли и чувства были понятны всем, а не утопали в вычурных стилизациях. При этом они избирали максимум средств и максимально использовали всю партитуру своих возможностей. Ал. Иванов, Суриков, Микеланджело. Все они решают задачу построения сложнейшего пространства с максимально заполненной композицией, с большим количеством персонажей и гениальными собственными пластическими средствами — цвет, колорит, рисунок.
И прежде всего они знали, что они в совершенстве владеют этой изобразительной партитурой. И в органичном единстве возможностей мастерства и высокого замысла рождались их великие произведения.
А. Дейнека в 27 лет по заказу к десятилетию Октября написал свою “Оборону Петрограда”. Потому что он знал — о чем, и чувствовал — как. И тут должно быть единство. Больше того, я уверен, что без полного владения пластикой, образным мышлением художественный замысел родиться не может. Они уже при рождении — едины.Художник, плохо владеющий мастерством, лишен возможности образного мышления. Более того, всякая большая мысль его может отпугнуть и отпугивает. Она кажется ему “плакатной”, “литературной”, ибо он не в силах п о с я г н у т ь н а н е е, и — лишь бы отмахнуться, так как он — банкрот. А порой и так: берется, но решает ее тогда как “заказуху” или штампованно, плохо. А это издевательство над темой.
2 августа 1980 г. (Запись Ирины Ракши)
Юра: “У меня существует преемственность в картинах, я уж не говорю об общем стремлении к поиску духовного облика героя. Речь идет о буквальной перекличке картин. Например, композиционно “Современники” и “И поет мне в землянке гармонь”, “Моя мама” и “Наша буровая” (там героиня та же и в том же костюме — желтая кофточка — перешла как бы из 30-х годов в 70-е). Сделано это сознательно, но самое убедительное, когда центральный герой из “Разговора о будущем” перешел в картину о прошлом, историческую — “Поле Куликово”. Был тот же прототип”19.
12 августа 1980 г.
О “Джоконде”.
Все думал, в чем феномен “Джоконды” да Винчи? Первое — огромная жизненная энергия, заложенная в образе. Она неиссякаемо действует на нас, на людей — из поколения в поколение. Энергия эта закодирована в художественной форме произведения. Благодаря уникальной способности Леонардо использовать полутона кажется, что вся картина состоит только из света и этих меняющихся, бесчисленных живых полутонов. Вся фигура Джоконды, лицо, руки благодаря этому средству словно купаются в воздухе. И очертания фигуры — зыбки и неуловимы. И когда мы вновь возвращаемся к глазам Джоконды, нам кажется, что она только что двигалась, что она только что встала в эту позу для вас, чтобы остановить ваше внимание и говорить с вами. И эта связь со зрителем очень интимна. Кажется, что ее взгляд — только для вас, ее полуулыбка — только для вас. Но все это в том случае, когда ты один на один с картиной. Но такое в условиях современного музея — исключение. Хорошо помню свои ощущения в Лувре перед “Джокондой” и свое острое чувство разочарования. Не получилось у нас с ней встречи, не получилось интимности, не оправдалось ожидаемое. В бронированном стекле отражались десятки людей, лиц. И в глубине этого бетонного бункера проглядывали только ее глаза. Долгожданной встречи не состоялось...
Читать дальше
