В январе 1948 года 39-е оперативное соединение ВМС США под командованием Джеральда Кетчема на двух ледоколах (флагманский “Атка”) прошло до ледника Шеколтона. С помощью вертолетов были обследованы пролив Мак-Мурдо и бухта Китовая.
В 1955—1957 годах состоялись операции “Глубокое вмерзание-1” (“Дипфриз-1”) и “Дипфриз-2”. В “Дипфриз-1” принял участие 43-й морской отряд особого назначения, сформированный специально для действий в Антарктике. В его состав вошли 7 кораблей, 15 самолетов, специальный батальон морской пехоты на вездеходах. Всего в операции “Дипфриз-1” приняли участие 13 кораблей, несколько самолетов и 4200 человек, а в операции “Дипфриз-2” — 12 кораблей ВМС США, до 40 самолетов военно-морской авиации США, инженерные части (всего до 3,5 тысячи человек).
Что американцы так упорно искали в Антарктике? И не связано ли это напрямую с предыдущими экспедициями Кригсмарине сюда?
Можно уверенно сказать, что еще многие тайны до сих пор хранят острова и побережье прибрежных арктических морей России, а также прибрежные моря и острова Антарктиды.
Однако 60 лет — это уже достаточный срок, чтобы отыскать их разгадки, а также разобраться в системе тайных опорных пунктов, созданных Кригсмарине в советском секторе Арктики и на побережье Антарктиды. И самое главное — ответить на вопрос: РАДИ ЧЕГО, НЕСМОТРЯ НИ НА КАКИЕ ЗАТРАТЫ, ОНИ ЗДЕСЬ СОЗДАВАЛИСЬ?
Литература
Г е р м а н Г. В и л л е. В плену белого магнита. Гидрометеорологическое издательство. 1965.
С л е в и ч С. Ледяной материк сегодня и завтра. Гидрометеоиздат, 1968.
Сборник статей, выпущенных Ф. Симпсоном, “Современная Антарктика”. Изд-во “Иностранная литература”, 1957.
Людмила Владимирова • "Где я любил..." (Наш современник N1 2003)
ЛЮДМИЛА ВЛАДИМИРОВА
“Где я любил...”
Всего четыре строчки стихотворения А. С. Пушкина 1824 года:
Приют любви, он вечно полн
Прохлады сумрачной и влажной,
Там никогда стесненных волн
Не умолкает гул протяжный.
Четыре строчки... Но не сосчитать строк пушкинистов о том, где этот приют. Вопрос — “принципиальный”: кому посвящены пушкинские шедевры “Сожженное письмо”, “Храни меня, мой талисман...” (1825), “Талисман” (1827)? Ведь Александр Сергеевич писал в 1830-м:
В пещере тайной, в день гоненья,
Читал я сладостный Коран,
Внезапно ангел утешенья,
Влетев, принес мне талисман...
Осмелюсь, сопоставив некоторые данные, представить свою гипотезу.
“Там, под заветными скалами...”
Особое внимание исследователей привлекала элегия Пушкина “Ненастный день потух...”, написанная осенью 1824 года в Михайловском.
П. Е. Щеголев, отрицая посвящение элегии А. Ризнич и Италии, писал: “...под скалами тут нужно понимать не скалы гор, а гротов” и “речь идет, конечно, об Одессе”.
“Против этого категорично возражал Гершензон” — “пейзаж несомненно не одесский, а крымский”, — свидетельствует М. А. Цявловский. И эмоционально: “Просто непонятно, как можно было написать такие странные вещи!”.
В доказательство принадлежности Одессе “приюта любви” Цявловский приводит описания “хутора Рено с дачей Воронцовых” из работ И. М. Долгорукова, Т. Морозова, Н. С. Всеволжского (Из записок П. И. Бартенева. Известия АН СССР, серия литературы и языка. 1969, вып. 3, т. XXVIII, с.275—276). Из описаний следует, что на даче Рено была “посреди скал купальня”, имеющая “вид большой раковины, приставшей к утесам”. Она-то и есть “уединенная пещера”, “в тени полунаводнена”. Однако никаких других примет, кроме моря, “скал гротов” и пещеры, исследователи не приводят.
Естественно. И Александр Сергеевич в 1827 году:
Я знаю край: там на брега
Уединенно море плещет;
Безоблачно там солнце блещет
На опаленные луга;
Дубрав не видно — степь нагая
Над морем стелется одна...
Ни у кого не вызывает сомнения: вот этот пейзаж — одесский. Можно вспомнить и из “Записок графа М. Д. Бутурлина” (Русский архив. 1897, 5, с. 26): “Хуторки, то есть летние дачи, тянутся нитью один за другим у самого морского побережья, и только в них встречается растительность, но они скрываются под перпендикулярным отвесом берега, а к ним спускаешься крутым скатом. За исключением этих оазисов, тянувшихся узкой лентой вдоль самого морского берега, все почти остальное — одна необозримая голая степь без жилищ и растительности”.
“Дубрав не видно, — пишет поэт, — степь нагая...”. И случайно ли вот такие — гекзаметром! — строчки рядом? —
В роще карийской, любезной ловцам, таится пещера,
Читать дальше
