Мало ли с годами перестройки обнаружилось в армии подлецов, торгующих жизнями рядовых солдат и военными интересами страны? Нет, наши честные офицеры-самоубийцы уходили на тот свет в одиночку, оставляя на сцене жизни тех, кто доводил их до самоубийства. Странно, но ведь никто из самоубийц не прихватил с собой на тот свет ни единого высокопоставленного неподсудного мерзавца, хотя преступления последних перед народом были не просто очевидны, но и многократно доказаны, а доказательства обнародованы.
На них и сегодня нет суда. И в силу как раз полной своей безнаказанности мерзавцы цинично продолжают предавать свой народ, успешно меняя посты, а при необходимости сбегая за рубеж. Потому что честный офицер не хочет пачкать о них руки. Он человек приказа, а приказа такого – нет: считать мерзавца врагом. И “освобождают” наши офицеры-самоубийцы нашу землю – от честных людей: от себя. Такую вот “освободительную” войну ведут… Не зря грех уныния, грех отчаяния считается в православии одним из тяжелейших грехов: не туда он человека уводит. Я уж не говорю о страшном грехе – о самоубийстве. Но это не в осуждение: просто есть тут над чем крепко подумать.
А роль Ивановского в “Дожить до рассвета” далась мне непросто. Когда мой герой ползет, раненый, и в колее лежит с гранатой за пазухой, ведь мысль у него тут какая была? Подороже ему свою жизнь-то продать хотелось. Думал он: вот проедет по этой дороге, где он лежит, автомобиль с вражеским генералом, и взорвет Ивановский себя – вместе с ним. А судьба подсунула что? Обоз, два полупьяных каких-то полицейских. И в чем драматизм ситуации – обида обожгла всю душу Ивановского: вот за что жизнь свою отдаю. Дешево все… И срывает он негнущимися пальцами, зубами срывает чеку. Подрывает себя и их! Но от того, как погиб Ивановский, в конечном итоге создавалась победа.
Мне и физически этот фильм дался нелегко. В канаву меня режиссер укладывал – и все ждали, когда на морозе у меня пальцы окоченеют. Жизненная правда образа так достигалась. Подводили ветродуй, чтобы меня снегом заметало… Первое время даже спиртом не растирали после съемок. Кончилось это для меня двусторонним воспалением легких, туберкулезом, легочным кровотечением. В тубдиспансере полгода провалялся, пока каверны не закрылись. Но родные помогали, друзья поддерживали. Спортом стал заниматься… Сняли меня доктора с учета!
И трогательно вот что было. Солдаты, которые в молодости воевали, снимались в этом фильме. Были у меня “в подчинении” по ходу картины. Так они помимо съемок все называли меня командиром. И чаю поднесут, и вообще – оберегали: “Ну, ты, лейтенант, совсем-то уж не раскисай”. В больницу ко мне приезжали. До слез это трогало… С большой теплотой их вспоминаю.
Как-то интересный вопрос мне был задан – встречал ли я на своем пути людей, которые внушали бы мне веру в самого себя. Многие внушали, с кем я работал. Вот в этом судьба была щедра ко мне. Замечательные отношения у нас сложились с Георгием Жженовым. Мы снимались с ним в фильме, который назывался “Обретешь в бою”. Жженов – талантище! Я был тогда совсем молодой и потянулся к нему. И он тоже во мне что-то почувствовал. Мы как бы прикоснулись друг к другу по ощущениям. По общей какой-то боли в душе сошлись.
Меня всегда восхищала его манера держаться, умение одной фразой выразить свою мысль. Он – настоящий, непоказной интеллигент. Мужчина… Мне нравятся такие люди. Я встречал их на флоте.
Еще один верный человек, крепко стоящий на земле, – Евгений Семено-вич Матвеев, у которого я снимался в фильме “Бешеные деньги” по пьесе А. Н. Островского. Вот мощная личность!.. Взял он меня в этот фильм на главную роль – Саввы Геннадьевича Василькова – без проб. Только сказал: “Роль интересная, классическая, сам мечтал когда-то сыграть ее. Смотри не подведи!”.
Васильков – герой семидесятых годов теперь уже позапрошлого века. Он честен и борется против стяжательства – против продажидуш. Трудяга. Порядочен, искренен – во всем. Если любит, то любит по-мужски – смело, открыто, без оглядки – и требует такой же открытости от человека, которого любит. Он, по сути своей, борец. Таким мы его видели и старались показать. И здесь неоценимы помощь и доверие, оказанные мне Евгением Семеновичем Матвеевым. Всегда очень радостно было мне встречаться с ним на съемочной площадке.
Судьба Василькова созвучна судьбам многих людей в наше сегодняшнее время. Заложено в этом образе грозное предостережение для сильного и деятельного человека. Увлекаясь делом, вкладывая в него всю свою непомерную энергию, презирая пустую мечтательность и безалаберную мягкотелость прочих, такие натуры не сразу понимают, что происходит с ними самими. Вместе с этим презрением к слабым, к окружающим оскудевает жизнь их собственной души. И в своей уверенности, что на их век “живого товара” хватит – был бы капитал, не скоро спохватываются они, что поэзия чувств покидает их, истощается. Вот ведь какой крен опасен во все времена для сильных, страстных, деловых людей…
Читать дальше
