Татьяна Колядич - Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология)

Отмечаемое нами единство и переплетение разновозрастных голосов, переход от одного к другому или их взаимопроникновение, пересечение отчетливо видно, например, в воспоминаниях Эренбурга: "... Он для меня связан с далекой эпохой, когда двадцатидвухлетний юноша, голодный, растерянный, неумный, блуждал между флорентийскими музеями, стихами символистов, различными весомыми, а подчас невесомыми "вечным истинами" и памятью или предчувствием русской метали, забастовок, куполов, чеховской ненужности и чеховской жесточайшей правды". Эренбург. Т.1, с.129-130.

Иногда несобственно - прямая речь может использоваться и как средство "погружения" героя в прошлое. При этом происходит соединение двух точек зрения - героя и автора: "Едем под Кремлем, крепкой еще дорогой, зимней. Зубцы и щели... и выбоины стен говорят мне о давнем - давнем. Это не кирпичи, а древний камень, и на нем кровь, святая. От стен и посейчас пожаром пахнет. Ходили по ним Святители, Москву хранили. Старые цари в Архангельском соборе почивают, в нагробницах. Писано в старых книгах "воздвижнется Крест Харсунский, из Кремля выйдет в пламени", - рассказывал мне Горкин. Шмелев. Лето господне, с.199.

Автор вспоминает о своем прошлом, об этом говорит сознательная отстраненность от основного действия ("говорят мне о давнем - давнем"), включения сведений, которые не соответствуют опыту ребенка, хотя они не вложены в уста Горкин, но очевидно, что его опыт совпадает с опытом автора.

И, наконец, с помощью несобственно прямой речи может происходить опосредованная передача автором своих чувств. "Русский юноша девятнадцати лет, жадно мечтавший о будущем, оторванный от всего, что было его жизнью, решил, что поэзия - костюмированный бал". Эренбург,т.1, с.107. Она дается как через конкретную авторскую оценку, так и косвенно, через "подключение" разнообразных источников: "Стихи плохие... но они довольно точно выражают душевное состояние тех лет". Эренбург, т .1, с.103.

Приемы выражения биографического "я" разнообразны: они сводятся к реконструкции психологических состояний в разных сюжетных ситуациях). Содержанием становится сложный процесс познания и мышления, кристаллизация взгляда на мир, драматические и напряженные поиски ответа на самые разные вопросы в несходной, меняющейся временной и пространственной перспективе.

Во - вторых, следует также сделать вывод о том, что наряду с изображением героя в конкретных ситуациях с присутствует и речевая организация как плана героя, так и автора. Поэтому наряду с потоком сознания, внутренним монологом и несобственно-прямой речью особое значение приобретают диалоги. Они становятся переходным звеном между собственно описанием и выражением внутреннего состояния автора.

Переход от описания отдельных внутренних состояний к изображению или конструированию психологических состояний в их динамике обусловлено интерпретацией биографического "я" в виде непосредственного участника событий, помещением его в конкретное действие. В данном случае важно изобразить психологию героя, которая должна отличаться от психологии внешнего наблюдателя, повествователя. Основным средством изображения становится "внутренняя речь", речь героя, обращенная к себе, чаще всего выраженная на уровне внутреннего монолога. Иногда используется несобственно-прямая или свободная косвенная речь, близкая по своебразной конструкции к "внутренней речи".

Поскольку, как мы отмечали, динамика повествования в основном организуется через диалог, с целью дополнительной характеристики основного героя и усиления внутренней драматургии действия, в него могут вводиться и диалоги биографического героя и его собеседника наравне с другими действующими лицами.

При этом варианты описания собеседника различны. Если его рассматривать параллельно с героем, он станет восприниматься как его второе "я", которому поверяются самые откровенные мысли и в то же время через разговор с ним четче определяется собственная позиция. Участниками диалога становятся не только читатель, но и различные модификации авторского "я", лирический герой и собеседник.

В подобном диалоге своеобразно проявляются взгляды автора с помощью образа собеседника, его сюжетная роль значительна, он участвует в организации авторских обращений к читателю. Достаточно традиционна и фигура лирического собедника как участника лирических отступлений. Вместе с тем ярко проявляется его позиция. Собеседник - читатель даже получает собственную образную характеристику и может быть сочувствующим, понимающим, откровенно негодующим, ироничным, яростным критиком.