Array Array - Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года

Естественно, что со сменой первого лица в руководстве партии и государства перемены в политике, в том числе внешней и военной, не произошли в одночасье. То, что позже стало называться «перестройкой» и «новым мышлением», предстояло еще разработать и выстрадать.

На апрельском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС, с которым потом стало ассоциироваться начало перестройки, в действительности понятие «перестройка» употреблялось лишь в обычном контексте «перестройки хозяйственного механизма», причем наряду с подтверждением «генеральной линии на совершенствование общества развитого социализма». Не было тогда еще сказано и чего–либо концептуально нового непосредственно по вопросам военной и внешней политики.

И это понятно — требовалось определенное и не такое уж малое время, для того чтобы сформировались и были преданы гласности по–настоящему новые идеи. Становилось ясным и то, что для их реализации потребуются дальнейшие изменения в составе высшего руководства страны. Некоторые немаловажные изменения произошли уже в течение 1985 года: в начале июля из состава Политбюро был выведен Г. В. Романов; вместо А. А. Громыко, ставшего Председателем Президиума Верховного Совета СССР, министром иностранных дел был назначен Э. А. Шеварднадзе; в октябре Н. А. Тихонова сменил на посту Председателя Совета Министров СССР Н. И. Рыжков. Но на очереди стояли еще более серьезные перемены.

И вместе с тем в практическом плане приход к руководству страной М. С. Горбачева стал сказываться сразу же — новизна проявилась уже в тех беседах, которые он имел с целым рядом руководителей других государств, прибывших на похороны К. У. Черненко. При всей их краткости беседы отличались содержательностью, подчас выходящей далеко за рамки подготовленного к той или иной беседе материала, и велись они в не свойственной большинству советских руководителей свободной манере.

Ежедневно возникавшие в сфере военной и внешней политики вопросы стали решаться оперативнее. И работалось интереснее, извлекались из закоулков памяти когда–то похороненные идеи, рождались новые, которые могли теперь быть востребованы. Кое–что накапливалось впрок (без этого вообще невозможно должным образом вести военно–политические дела), чтобы предложить новому руководству, когда наступит подходящий момент.

Для нас обоих было особенно отрадно то, что очень скоро новый советский руководитель проявил понимание необходимости как можно скорее вывести советские войска из Афганистана — их нахождение там лежало тяжелым грузом на наших плечах. Для осуществления этой установки предстояло преодолеть немало препятствий — и внешних, и внутренних (об этом речь впереди), но важна была нацеленность М. С. Горбачева с самого начала именно на такое решение проблемы. Это серьезно укрепило позиции во всех эшелонах власти тех, кто изначально считал неразумным ввод войск в Афганистан, а затем планомерно вел — до каких–то пор, к сожалению, безрезультатно — линию на их вывод оттуда. Естественно, что, со своей стороны, мы всемерно поддержали эту установку М. С. Горбачева.

Другой проблемой, с решением которой оба автора тоже были тесно связаны и которая, как вскоре выяснилось, стала одной из основных забот нового советского руководителя, явилось прекращение гонки вооружений и разоружение. Ясны и побудительные причины этого — их было две: все возрастающая опасность этой гонки для мира и непосильная тяжесть для СССР связанных с ней финансовых и материальных затрат.

Уже в начале апреля благодаря решительной поддержке М. С. Горбачева было принято отвергавшееся ранее предложение о прекращении дальнейшего развертывания советских ракет СС–20. Шла активная проработка наиболее сложных проблем переговоров. Начались поиски возможных вариантов решения наиболее трудного вопроса — как увязать сокращение стратегических наступательных вооружений с неразвертыванием систем противоракетной обороны, а также с возможной договоренностью о стратегических средствах Великобритании и Франции.

А несколько позже — в ходе визита М. С. Горбачева во Францию в октябре 1985 года — было объявлено о снятии с боевого дежурства ракет СС–20, установленных с июня 1984 года, а также выражена готовность СССР заключить отдельное соглашение по ракетам средней дальности, вне зависимости от того, когда будет достигнута договоренность по вопросам стратегических наступательных и космических вооружений. В том же 1985 году впервые было заявлено о готовности СССР пойти на 50–процентное взаимное сокращение ядерных вооружений, достигающих соответственно территории США и СССР, при условии запрета космического оружия.