Array Array - Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года

По КРМБ на переговорах в Вашингтоне надлежало отстаивать, чтобы максимальное количество этих ракет у сторон не превышало 600 единиц. Низшим пределом дальности таких ракет устанавливались бы 600 км. Американцы же выступали на переговорах за то, чтобы развертывание таких ракет вообще никаким числом не ограничивалось.

Когда эти позиции были отработаны, стало вырисовываться, что положение Шеварднадзе в Вашингтоне будет нелегким. Придется отходить от некоторых опрометчиво данных американской стороне обещаний.

С. Ф. Ахромеев.Предполагаю, что именно поэтому и возникла необходимость моей поездки с министром иностранных дел в Вашингтон. Можно было поручить мне там ведение переговоров по СНВ, в которых ожидались трудности. Лично для себя я неприятным их не считал, хотя понимал, что ситуация сложится нелегкая. Ведь в дипломатии, как и на войне, особенно тяжело возвращать сданные ранее позиции.

В Вашингтон мы прилетели 3 апреля вечером. 4 апреля отводилось на встречу Шеварднадзе с Бейкером один на один. В этот день до начала официальных переговоров, как мы договорились с нашим министром, целесообразно было изложить американской стороне существо наших предложений по КРМБ и КРВБ. Американцы дали на это согласие. В 5 часов вечера 4 апреля в помещении госдепартамента состоялась моя встреча с заместителем госсекретаря Бартоломью, на которой ему были вручены наши предложения. Хотя в дипломатии не принято давать ответы немедленно после вручения предложений, реакция сразу была отрицательной. Наши предложения Бартоломью расценил как нарушение достигнутых в Москве договоренностей. С точки зрения американцев, такой вывод был логичным, если иметь в виду текст совместного заявления министров после предыдущей встречи в Москве.

Утром 5 апреля начались переговоры делегаций. После решения организационных вопросов они продолжались в узком составе: Э. А. Шеварднадзе и С. Ф. Ахромеев — с советской стороны, Дж. Бейкер и Р. Бартоломью — с американской. Мне представилась возможность изложить советскую позицию. После более детального изложения, чем это было сделано накануне, 4 апреля, началась дискуссия. Она сосредоточилась на вопросах КРВБ и КРМБ. Дж. Бейкер не стеснялся. Не переходя, разумеется, границ корректности, он в прямой и даже резкой форме заявил, что позиции по КРВБ и КРМБ, которые представили в Вашингтоне советские партнеры, противоречат московским договоренностям и означают отход от ,них. Такая ситуация, если ее не разрядить, осложнит не только переговоры, но может обострить обстановку и даже задержать или вообще сорвать июньскую встречу глав государств США и СССР.

Вести полемику было поручено преимущественно мне, что ввиду специфики обсуждаемых вопросов и сложившейся ситуации вполне естественно. Опираясь на взятые с собой протоколы переговоров в Москве, я старался доказать, что советская сторона в Москве не давала своего согласия на развертывание США неограниченного количества ТБ с КРВБ в рамках числа 1600 стратегических носителей, равно как и не соглашалась с тем, чтобы максимальный уровень развертывания КРМБ у сторон не ограничивался конкретным их количеством. Но мои доводы Дж. Бейкер отвергал напрочь. Он вновь и вновь обращал внимание советских представителей на текст Совместного московского заявления Шеварднадзе — Бейкера от 10 февраля, из которого следовало, что больше логики в американской позиции, чем в советской. Дж. Бейкер, наконец, прекращая полемику, заявил: «О чем вы говорите, маршал? О ваших заявлениях в ходе переговоров 9 февраля? Да, они по ходу переговоров имели место. Но мы с господином Шеварднадзе окончательно зафиксировали договоренность по вопросам КРВБ и КРМБ в Совместном заявлении 10 февраля. Разъясните мне, в чем тут дело». Разъяснить тогда происшедшее Дж. Бейкеру я не мог.

Как я думаю, Дж. Бейкер был задет и лично нашим упорством при решении проблем КРВБ и КРМБ. Он год тому назад стал госсекретарем США. В феврале привез в Москву новые, явно выгодные США и невыгодные СССР предложения по проблемам КРВБ и КРМБ, по которым уже более двух лет стороны упорно спорили и безуспешно вели переговоры. По этим предложениям, если они советской стороной принимаются, после сокращения СНВ в соответствии с договором фактически полностью сохраняется стратегическая авиация США. Если бы правило засчета КРВБ, предложенное Дж. Бейкером (на ТБ засчитывается 10 КРВБ, а фактически развертывается 20, да еще и количество таких ТБ не ограничивалось бы), советской стороной было принято полностью, то это стало бы его большим личным достижением — как нового госсекретаря. И что же получается? В Москве он фактически такого успеха добился, но вдруг сейчас, в апреле, советские представители дают задний ход и отказываются от уже согласованных договоренностей! Было от чего возмутиться. В апреле американцы еще не знали, что уступка, которую сделал Шеварднадзе в феврале, являлась просто его ошибкой. Позже они это узнали (в делегациях — как в советской, так и в американской — иногда появляются не сдержанные на язык лица, которым лестно показать партнерам свою осведомленность), но сохранили недовольство по отношению к советским военным деятелям и работникам оборонной промышленности, которые, дескать, сорвали эту договоренность. Так или иначе, Дж. Бейкер был раздражен и не находил нужным это скрывать.