Хуан Гойтисоло - Испытание совести

В Испании, как ни в одной другой стране, интеллигент является рабом своих настроений, тайно одержимым мыслью о самоубийстве. Духовные силы, не найдя себе применения в условиях политической летаргии, легко становятся источником депрессии. Каждый год приносит новые разочарования. Идеологические принципы, которым вынужден подчиняться наш интеллигент, несовместимы с его нравственными и эстетическими ценностями. Ему ясно, что, если победит дело, за которое он борется, народ преобразится, став похожим на презираемых им европейцев, и он спрашивает себя, стоит ли бороться. Такое противоречие напоминает парадокс рекламы наших отелей: зазывая на «самые спокойные и безлюдные пляжи мира», она способствует нашествию туристов и тем опровергает сама себя. К этому умственному искушению добавляется еще одно, более изощренное. Зная, что сохранение отживших общественных структур — залог долгожданной революции, интеллигент втайне задается вопросом: а не лучше ли подождать, сложа руки, пока суд да дело? Предпочтя журавля в небе синице в руке, он уверен, что следует неопровержимой логике. Если мораль отождествляется с историческим прогрессом, все, что ему способствует, автоматически признается достойным восхваления. В результате интеллигент оказывается в чрезвычайно щекотливом положении: как быть с материальными потребностями пролетариата, который, не дождавшись революции, пытается как-то устроиться при капитализме, хотя и рискует — что произошло, скажем, в Западной Германии — отказаться от своей исторической миссии и обуржуазиться? Тому, кто не принимает в расчет человеческую боль, экономические требования рабочих кажутся чем-то смехотворным. Или все, или ничего: при альтернативе «отказ от действий либо революция» реформистские поползновения для них — самый опасный враг… Понять, что историческое явление может быть объективно прогрессивным и при этом не соответствовать нравственному идеалу, сочетать революционную взыскательность с вниманием к человеку, терпящему лишения, — вот единственный способ выйти из этого кризиса. [9] Рассуждая иначе, мы пришли бы к нравственному одобрению государственно-монополистического капитализма как определяющего фактора социально-экономических преобразований в сегодняшней Испании, забывая его преступления и низости, страдания миллионов и миллионов простых испанцев, ставших слепыми орудиями я жертвами звериной политики обогащения. В настоящее время интересы рабочего класса заключаются не в противодействии, как полагают многие, процессам, необходимым для индустриализации страны, а в том, чтобы с их помощью обеспечить будущее освобождение человека от роли орудия труда — перспектива, которая, естественно, не устраивает монополистический капитал. — Прим. автора. Противоречия, — подлинные или надуманные, которые силится одолеть испанский интеллигент, на мой взгляд, очень характерны для исторического перепутья, на котором находится Испания.

Анахроничный мир «Виридианы» [10] Фильм испанского режиссера Луиса Бунюэля. мог бы стать символом нашей страны. На протяжении столетий испанцы упорно пытались жить вне человечества, повернувшись спиной к истории. Всякий раз, когда она обрушивалась на нас в виде войн, революций, катастроф, мы оказывались неподготовленными и безоружными. За нашей легендарной гордостью на самом деле кроется болезненный страх перед новыми идеями. Если, например, мы ставим вопрос о вхождении в «общий рынок», то делаем это, чтобы уйти от проблемы нашей отсталости, то есть пытаемся изображать общество XX века, хотя — во всяком случае, с политической точки зрения — прозябаем еще в XIX. По аналогичным причинам большая часть рабочих предпочитает индивидуально решать свои экономические проблемы, эмигрируя во Францию или Германию, вместо того чтобы бороться с ними коллективно: ведь это труднее и требует смелости. [11] После двадцати лет классового и индивидуального отчуждения рабочий и крестьянин найти способ решения своих личных трудностей. Для тех, кто помнит гнетущую обстановку в послевоенной Испании, очевидно, что, хотя эмиграция не проходит для людей безболезненно, перемены огромны. С другой стороны, нехватка рабочей силы из-за массового отъезда рабочих и крестьян за границу привела к усилению классовых позиций трудящихся (которые теперь могут более выгодно продавать свою рабочую силу), что косвенно повлияло на размах выступлений 1962–1963 годов, Тогда, несмотря на отсутствие свободных профсоюзов и на неизбежность репрессий, астурийский шахтер, баскский металлург и каталонский текстильщик выдвигали такие требования, которые больше напоминали борьбу французского или итальянского рабочего против неокапиталистической политики своей буржуазии, чем действия испанского пролетариата в 1951 году во время Барселонской стачки, когда ему противостояла непреклонная, монолитная власть, опиравшаяся на неразвитую и ограниченную буржуазию. — Прим. автора. Бегство от действительности, боязнь преодоления трудностей стали общим для всех классов явлением. Таким образом, мы стараемся обмануть других, но обманываем лишь самих себя.