Григорий Гольденцвайг - Клуб, которого не было

Миша с Брауном ретируются в машину искать пластинку Brazzaville. Возвращаются, вручают, откланиваются.

– OK, thank you! – интересно, будет ли Боярский слушать Brazzaville?

Анечка приносит сложенный вшестеро огромный плакат и объявление с обрывками скотча: «На концерт Михаила Боярского все билеты проданы».

– А когда у вас поезд? – интересуюсь я.

– Через двадцать минут, – упаковывает плакат Боярский. – Машина готова?

Снова в.быт – о том, что нужна машина на вокзал, никто не предупреждал. Не везти же его на прикормленной «Волге», что стоит у подъезда.

– Миша, – звоню Браунову опекуну. – Вы далеко отъехали? Пожалуйста, разворачивайся срочно, высаживай

Дэвида, возвращайся и бери Михаила Сергеевича. Поезд через пятнадцать минут.

Я Дэвиду перезвоню и объясню. Он поймет.

Что с Моби у Таньки ничего не получится – я был уверен железно. Для того и существует техника, чтобы не срабатывать в самый ответственный момент. И не страшно – был разработан план «Б», по клубу слоняется дюжина граждан в белых комбинезонах с маской Моби на лице. Танька собрала безумный микс из 2Unlimited и Rednex – вспомним голодное детство. Трэш-саундтрек девяностых пробирает до костей. Ее коллеги с рекорд-лейбла насобирали зашедшим на огонек призов и подарков. Друзья из LiveJoumal бодро расширили вечеринку в честь выхода нового альбома Моби.

Это не «Play» и не «18», конечно, но вполне ничего альбом – если кто-то еще слушает музыку альбомами, как это было в пору «Play» и «18». Подозреваю, что Таньке просто хотелось сделать вечеринку, никогда раньше она вечеринок не делала. А тут подвернулась возможность – еще и с пользой для лейбла-работодателя. А у лейбла появился шанс достучаться до Моби и выбить пятнадцать минут промовремени.

Бой курантов. Торжественная Танькина коллега в черном платье остановилась с микрофоном у экрана.

Сейчас ничего не будет видно или слышно не будет.

На экране – знакомая бритая голова.

– Привет, Моби! Ты слышишь нас?

– Слышу и вижу, – отвечает голова.

Надо же. Пятьсот человек, забредших по объявлению в LiveJoumal, радостно вопят.

– Чем ты сейчас занимаешься? – интересуется Танькина коллега.

– Только что пообедал. Хотите посмотреть, что у меня в холодильнике?

Моби подхватывает камеру и идет к холодильнику. Ну и запасливы вы, господин народный артист: я такой холодильник только у родителей перед Новым годом видел.

– А что ты видишь из окна? – Ведущая молодец: пятьсот человек в зале точно не интересует, что там Моби думает по поводу своего последнего альбома и судеб искусства.

Камера, вынесенная на балкон, показывает расческу манхэттенских крыш: высоко живет народный артист.

– Здравствуй, Лиса! Здравствуй, Гомер! – дурачится Моби: он проходил мимо полки с игрушечными Симпсонами и – понял правила игры – устроил русским телезрителям кукольный театр.

Моби электровеником носится по своему лофту: показывает домашнюю студию, открывает двери шкафов, машет рукой, подмигивает населению – ведет себя по всем правилам виртуального зоопарка. Подарок, а не артист. Дюжина поддельных московских Моби с масками на лице расселась у экрана и внимает.

С нижнего танцпола доносится марш 2Unlimited.

– Вообще! – бормочет Танька. Она страшно горда. Пожалуй, ее первая вечеринка переплюнула мою – с Ноевым ковчегом из Финляндии. Надо ей как-то внушить, чтобы она прекратила робеть и сделала вторую.

У нас с ней сегодня одинаковые куртки цвета металлик – очень кстати к девяностым. Городские сумасшедшие: умеренная версия. Легко приметить друг друга в толпе. Я пытаюсь ее поймать десять, двадцать минут – Танька летает вверх-вниз по нашей универсальной лестнице-тренажеру, контролирует процесс. Знакомо: промоутерский адреналин.

Она никогда об этом не говорит, но я-то знаю, у нее винила дома – пудами. Дальше, дай бог, встанет за вертушки, свою резиденцию придумает – она ведь хорошо осведомлена, как выглядят вечеринки в Токио, Кейптауне и Барселоне. Ей просто чуть смелее надо быть, упрямее. Квартирных хозяек делить на восемь, в метро с озлобленными пролетариями поменьше ездить, не мерить себя по московским однокурсникам с гектаром рекламных агентств (есть и поинтереснее карьеры), перестать злиться на лесби, останавливающих машины, когда Танька цокает каблуками по улице – миниатюрная, независимая, в куртке цвета металлик и без бойфренда. В городе ведь каждая, кто не степфордская жена и не баба при полиэтиленовом пакете со жратвой, – потенциально под подозрением. Не написано для Таньки сценария. Ну и что теперь, обращать внимание на местные глупости?