Андрей Сахаров - О стране и мире

В ноябре 1955 года происходили очень важные испытания термоядерного оружия (в ходе которых произошли трагические события — гибель молодого солдата, заваленного в траншее, и гибель двухлетней девочки, дочери одинокой немки, убитой обрушившейся в бомбоубежище балкой). Вечером после испытания, на небольшом банкете в узком кругу руководителей испытаний и ведущих ученых, я поднял тост за то, чтобы, как я сказал, «наши изделия никогда не взрывались над городами». Проводивший испытания крупный военачальник счел необходимым ответить мне притчей, суть которой сводилась к тому, что задача ученых — укреплять оружие, а как оно будет использовано — это не их забота, не их ума дело. По существу, он сказал то же самое, что несколькими годами позже в более развернутой форме на встрече с учеными в Кремле заявил Н. С. Хрущев (я уже имел случай писать об этом).

Но и тогда, и сейчас я думаю, что ни один человек не может снять с себя своей доли ответственности за дела, от которых зависит существование человечества.

Те трагические опасности разобщенности и близорукого эгоизма западных стран, недооценки коварства тоталитарного противника, которые в относительно скрытом виде проявляются в описанных в предыдущих главах гуманистических и дипломатических проблемах, с ужасающей, смертельной наглядностью обнажены в военных драмах Индокитая, Ближнего Востока и других горячих точек планеты.

На протяжении нескольких недель мировая печать была переполнена сообщениями о трагедии миллионов Вьетнамских и камбоджийских беженцев, бегущих от коммунистических войск, об истощенных детях, минометных обстрелах колонн женщин, стариков и детей, о самолетах, которые взлетают с отрезанных аэродромов, обвешанные обезумевшими от ужаса людьми. Сейчас в Южном Вьетнаме и Камбодже — полная победа коммунистических сил; Лаос и Таиланд — на очереди.

Из Камбоджи, где победители — красные кхмеры — не скрывают своей прокитайской ориентации, уже поступают ужасные сообщения о массовых казнях офицеров и их жен (где те голоса, которые так дружно протестовали против эксцессов Пиночета?), о беспрецедентной акции насильственного поголовного выселения из городов в деревни миллионов горожан и беженцев — включая умирающих, подготовленных к операции больных, рожениц и новорожденных. Один из министров Таиланда недавно сообщил, что многие из добровольно вернувшихся в Камбоджу беженцев были немедленно казнены.

В Южном Вьетнаме устанавливается порядок по образцу северовьетнамского — с портретами Хо Ши Мина на каждом шагу, с жесткой дисциплиной и организованностью, с определенной респектабельностью (или ее видимостью). Доходят глухие слухи о чьих-то самосожжениях. Можно быть уверенным, что населению Южного Вьетнама еще предстоят многолетние тяжелые испытания, которые до сих пор не миновали ни одной коммунистической страны, — культурные революции, массовые репрессии, власть бюрократии. Положение усугубляется неизбежной борьбой за влияние во Вьетнаме между СССР и Китаем, которая не обойдется дешево ее «предмету».

Что же произошло? Как известно, в середине 60-х годов в США возникла сильная оппозиция участию США во вьетнамской войне, особенно среди интеллигенции. Если в конце 50-х годов большинству казалось естественным помочь союзнику против неприкрытой агрессии, угрожающей распространением на целый обширный район земного шара, и аналогии с недавно закончившейся корейской войной вселяли надежду в возможность сравнительно легкого успеха, то спустя десять лет всем стало ясно, что эти аналогии оказались обманчивыми. Война среди непроходимых джунглей и рисовых полей с неуловимым, великолепно организованным, безжалостным и самоотверженным противником, снабженным новейшим советским оружием, выглядела совсем иначе, чем блистательная молниеносная операция в Инчоне в 1950 году. Война становилась все более бесперспективной, все более жестокой с обеих сторон. Гибли десятки тысяч американцев и сотни тысяч вьетнамцев, женщины, дети, старики. Южновьетнамское общество, формально демократическое, на деле в значительной мере являлось коррумпированным обществом военной и полицейской бюрократии, мало отвечающим задачам момента. Может быть, тут я, пользуясь односторонней информацией, несправедлив.

Американские критики вьетнамской войны ясно видели, что победа никак не приближается, и ошибочно, с моей точки зрения, считали, что она возможна лишь при условии таких решительных действий, которые поставят под угрозу весь современный мировой порядок. Короче говоря, они заранее считали войну проигранной и только искали из нее более или менее достойный выход, стремясь к прекращению бомбардировок, убийств мирных жителей напалмом, фосфорными и шариковыми бомбами и прочими адскими выдумками современной войны, к прекращению гибели американских солдат. Я говорю о наиболее честных, исторически ответственных критиках войны (к числу которых я отношу, например, Элсберга, братьев Берриганов, Пола Майера и других). Наряду с ними была целая армия гораздо более шумных и безответственных критиков, фактических дезертиров и саботажников и политиканов, использовавших великую трагедию для своих узкополитических целей. Особенно возмутительна позиция многих европейцев, которые не ударили палец о палец для реальной помощи, но часто демагогически искажали сложное реальное положение и историческую перспективу.