Линн Пикнетт - Код Марии Магдалины

Братья особо оговорили, что на картине должен быть изображен эпизод, которого нет в Библии, но он является традиционной составляющей церковной веры. Во время бегства в Египет Иосиф и Мария с младенцем Иисусом встретили юного Иоанна Крестителя вместе с ангелом-хранителем Уриилом с тем, чтобы Иисус мог возложить на Иоанна полномочия, позволяющие крестить его впоследствии. Конечно, эта история была намеренно сфабрикована в качестве объяснения несуразности: если крещение является таким священным ритуалом, то креститель должен быть большим авторитетом, чем тот, кого крестят, а как Иоанн Креститель может быть поставлен выше Иисуса, Бога Сына? Отсюда и сказка. Несомненно, этот заказ должен был понравиться Леонардо, который получил возможность развлечься в своем ироничном и жестоком стиле.

Оба варианта представляют собой довольно странные работы с фигурами, сгрудившимися в нижней половине картины, верхняя часть которой занята массой очень темных скал, изредка расцвеченных растительностью. Разумеется, никто не смотрит на скалы: все взоры устремлены на фигуры, реакцию большинства людей на которые психолог Леонардо знал заранее. Конечно, учитывая то, что он сделал в этой картине, было полезно — особенно в его время, — чтобы зрители сосредоточили свое внимание на фигурах и не заметили бы в остальной части ничего необычного, вызывающего тревогу или отвращение.

Но взгляните на тот вариант картины, который находится в Лувре, — художник предполагал, что он будет единственным. Члены Братства, которым было поручено принять работу, пришли в ужас от нее: они восприняли картину как страшное богохульство — святые не имели нимбов — и стали угрожать судом. Тогда Леонардо написал вариант более приемлемый — этот вариант находится сейчас в Лондонской галерее. Но ирония в том, что богохульством сочли только отсутствие нимбов. Нет нимбов? И это все? Мели бы монахи поняли, что таится в этой картине, они бы сожгли художника, а не угрожали бы ему судом…

Мария-Богоматерь представлена центральной фигурой, ее рука обнимает стоящего на коленях покорного ребенка, архангел Уриил — традиционный защитник и покровитель Иоанна Крестителя — согнулся на другой стороне группы рядом с почти таким же ребенком, который явно благословляет младенца, находящегося рядом с Марией. Сознание говорит нам, что ребенок, дающий благословение, должен быть Иисусом, тем, кто предоставляет Иоанну полномочия (согласно устоявшейся истории, придуманной Церковью), а тот, кто покорно стоит на коленях, должен быть Иоанном, получающим полномочия. Но дети соединены не с теми фигурами, естественно, Иисус должен быть со своей матерью, а Иоанн — с Уриилом. Если прочитать картину именно так, что было бы логичней, тогда на коленях стоит Иисус перед Иоанном. Такое толкование можно было бы считать в равной степени сомнительным, если бы не свидетельства, которые мы находим в других картинах. Здесь, как и в картине «Поклонение волхвов», где дереву ка-роб — классическому символу Иоанна Крестителя — поклоняются молодые и здоровые, а на Святое семейство молятся загробные тени, Леонардо несет зрителю безусловно иоаннитское послание. Его очевидная любовь и уважение по отношению к Крестителю и презрение к Иисусу и его матери есть только один аспект значительно более широкой ереси, которая включает в себя и поклонение Марии Магдалине. (Может быть, имеет значение и то, что левая рука Девы нависает, как бы желая схватить, над головой ребенка, на шею которого указывает палец ангела, — жест Марии поразительно похож на правую руку Иисуса в картине «Тайная вечеря».) Прежде чем мы оставим в покое картину «Дева в скалах», следует отметить еще одно, хотя любому автору, который хочет, чтобы его воспринимали всерьез, не стоило бы упоминать об этом вообще.

Человек, только что познакомившийся с этими открытиями, может согласиться, вежливо спрятав свое неверие, с тем, что Леонардо своими картинами пропагандирует иоаннитскую веру. Может даже восхититься изяществом и дерзостью подачи столь наивных образов доверчивым взорам масс. Но со времени публикации книги «Леонардо да Винчи и Братство Сиона. Окровения тамплиеров» для меня и Клайва Принса стал очевидным и другой пример подспудной антихристианской пропаганды Леонардо.

Толкование, о котором пойдет речь далее, настолько сенсационное, явно настолько смехотворное, что предстает продуктом фрейдистских домыслов или инфантильной фантазией. Но мы должны помнить, что Леонардо был и первую очередь мистификатор, шутник и фокусник, что он ненавидел Святое семейство (по причинам, которые мы обсудим в последних главах). Говоря о его шутках, лучше было бы забыть все, что было написано или сказано о «серьезных» работах Леонардо. Все это представляет собой подчищенную и спрыснутую духами историю благородных картин, предмета экскурсий многих поколений. Мы с Клайвом Принсом писали в книге «Леонардо да Винчи и Братство Сиона. Откровения тамплиеров», что Леонардо был исключительно тонок в подаче своего еретического кода «для тех глаз, что видят» и не делал ничего, что можно было бы приравнять к грубому «пририсовать красный нос апостолу Петру». Но, как обнаружилось недавно, мы были не правы.