Томас Читтам - Крах США. Вторая гражданская война. 2020 год

В нынешнем веке в Европе разрушилось ядро старой Российской империи под названием СССР после сокращения доли русских примерно до 50 %. В момент, когда в многонациональной Югославии произошел взрыв этнической дикости, ее основная этническая группа, сербы, составляла 36 % от всего населения. Многоплеменная Австро-Венгерская империя распалась после поражения в войне. Многоплеменная Британская империя вынуждена была предоставить свободу Ирландии после гражданской войны. Племенной национализм, несомненно, является движущей силой европейской политики, а также обеспечивает наиболее стабильный (или, если хотите, наименее неустойчивый) порядок. А как насчет других многонациональных стран Европы, почему они не втянуты в гражданскую войну? Давайте кратко ознакомимся с ними.

Во всех европейских странах, которые выделились из бывшего СССР, живут русские меньшинства: 13 % в Беларуси, 22 % на Украине, в Литве 9 %, в Латвии 34 % и в Эстонии 28 %. Эти страны относительно спокойны, но живут «на губе» русского медведя. Они достигли стабильности, только согласившись на отношения с Россией типа «лягушка, прыгни», но в этих несчастных странах еще может разразиться гражданская война.

Можем ли мы в нашем случае сравнить Россию с Мексикой, а нас самих — с этими несчастными странами, где доминирует Россия? И Мексика, и Россия граничат со странами, где живут их соплеменники. Наличие общей границы увеличивает вероятность конфликта на этнической почве тремя способами: Ассимиляция меньшинств усложняется. Иммиграция становится более вероятной. Вторжение становится более реальным.

Несомненно, вторжение мексиканской армии в Америку в военном отношении потерпит неудачу, но это не столь важно. Вспомним фразу фон Клаузевица: «Война — это продолжение политики другими средствами».

Войны ведутся для того, чтобы проводить интересы государства. Если начало войны независимо от ее прямого военного результата в интересах государства, то рука скелета мертвого пруссака указывает его адептам на войну. Между прочим, у них есть военное училище в Мехико, и они должны изучать профессора-генерала фон Клаузевица.

Суть заключается в том, что такое вторжение Мексики в Америку почти наверняка до предела увеличит внутреннюю политическую нестабильность США. В самом буквальном смысле Америка существует по милости Мексики. Точно так же, как все прибалтийские страны существуют из милости России. Мексика может обрушить Америку точно так же, как Самсон разрушил храм филистимлян.

Проблемы Америки с мексиканцами Юго-запада те же, что и проблемы Британии с ирландцами в Северной Ирландии. Весьма поучительно, что это Америка и Британия являются странами, которые рискуют утратить свою территорию, а не Мексика или Ирландия. Рассмотрим этот кажущийся парадокс двух крупнейших военных держав (причем обе страны обладают ядерным оружием!), над которыми нависла угроза потери территории в пользу меньших по размеру, бедных, слабых, неядерных соседей. Это бессилие Америки и Британии с их избыточной «мускулатурой» свидетельствует о слабости стран, в которых проживают большие группы различных нацменьшинств, и которые имеют сухопутные границы со странами происхождения этих меньшинств.

Историческими средствами от этой болезни, если их можно рассматривать как средства, являются ассимиляция, этнические чистки, учреждение полицейского государства… или уступка территории. Что касается ассимиляции, то шотландцы были ассимилированы в Великобритании (читай, английской империи).

Урок здесь заключается в том, что группы целиком могут ассимилироваться легче, чем их половины. При завоевании северной Мексики, мы по неразумию попытались завоевать половину народа, но пламя мексиканского национализма зажглось в свободной южной Мексике. И оно по-прежнему горит.

А как насчет Бельгии и Швейцарии? Они многонациональны, более многонациональны, чем Соединенные Штаты, более многонациональны, чем многие европейские страны, в которых идут гражданские войны, но обе наслаждаются миром и процветают. Бельгия (55 % фламандцев, говорящих по-голландски, и 32 % франкоязычных валлонов) — мирное и процветающее государство, и, видимо, более приятное место для жизни, чем Америка. Но так было не всегда. Говорящая по-голландски северная половина Бельгии и ее франкоязычная южная половина должны были отойти к Голландии и Франции соответственно в ходе национального строительства, охватившего Европу во время промышленной революции. По историческим причинам, слишком сложным, чтобы их можно было изложить в этой книге, Бельгия стала более или менее буферным государством между Францией и Голландией. Она появилась на свет в 1830 году.